- В нашем клубе с такими наколками, как ты описал, никого! У нас строго с символикой!
- Исключения бывают, у меня же нет наколок клуба! - настаиваю я.
- А тебе зачем? - возражает ведущий. - Я тебя на турнире видел, да и в интернете твоих роликов хватает. Но не все такие известные, как ты. Своих, я маркирую лично. Ведь людей не упомнишь, не ведомости же заводить! Если бы я татуировки "Сынов" на коже у кого заметил, то обязательно сказал тебе. Отвечаю, нет таких здесь, ищи своего друга в другом месте!
- Ладно, - говорю я, - нет, так нет! Давай, братуха!
- Ну, давай, - говорит он, подставляя ладонь под шлепок.
Я спускаюсь со сцены, становлюсь на виду и с напряжением наблюдаю, что происходит возле нас. Если нужные мне байкеры слышали разговор, обязательно захотят свести счеты. Тогда полиция задержит их.
А ведущий, меж тем передает микрофон первому клоуну. Тот выпускает изо рта сноп огня и объявляет:
- Теперь, как обещали, сюрприз! Мы представляем шоу, в котором выступает...,- по его знаку второй клоун, стоящий в глубине сцены, выталкивает на свет женскую фигуру, и снимает с нее черный плащ, - несравненная Виола! Дорогие зрители, слушаем хит "Оладушки", и хлопаем!
Я вижу Ирину в концертном костюме, и на секунду теряюсь. Тут по сцене пробегает отблеск мигалки подъехавшей полицейской машины. Заметив её, клоуны себя странно ведут, а Ирина озирается, словно не может понять, где она. "Оладушки", "Оладушки"! - вопят пьяные зрители. У певицы на щеках появляются слезы. Тихая вскакивает с места, взмывает в воздух балетным прыжком и опускается на сцену возле Бочковской. Крепко обнимает ее, прижимает к себе, и шепчет на ухо что-то успокаивающее.
Я прихожу в себя и тоже бросаюсь на сцену, к девушкам. Полицейские включают сирену. Ведущий шоу и зрители в недоумении вращают головами, пытаясь понять, что происходит. Тогда, как уж у нас повелось, гаснет свет, от чего я крепко выражаюсь. А неизвестные хулиганы поджигают салюты, которые лежат под сценой в ожидании закрытия фестиваля. Со страшным грохотом и улетающими в небо ракетами вспыхивает пожар. Возникает паника и сопутствующая ей давка. Я беру девушек под руки и бегу с ними в сторону, по пути отбиваясь ногами от клоунов, а возможно обычных паникеров, пока мы не спасаемся.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Спустя три недели я сижу с Семеновым в комнате отдыха, что при его кабинете в ФСБ. Между нами письменный стол, полностью заваленный выигранными на турнире призами: спортивным питанием и соками с повышенным содержанием витаминов. Мы их неторопливо дегустируем и смотрим по телевизору видеозапись прошедшего соревнования.
Иногда для разнообразия кто-то из нас кидает дротики в мишень на стене.
На улице жарко, окно открыто. На наши обнаженные торсы посылает струю воздуха большой вентилятор. Он помогает мало, я потею как лошадь в галопе, но отношения с другом дороже, приходится терпеть. Семенов не любит кондиционеры, он от них болеет.
Несмотря на выходной, управление ФСБ работает, как в будний день. Слышны голоса, шаги за стенкой. Иногда к Семенову звонят. Глянув кто, он сбрасывает.
- Посмотри, - говорит Гаврила Петрович, останавливая с пульта видеозапись,- спортивный помощник мне на гриф нестандартный блин вешает! Из-за него, разновес и получился. Поэтому, в третьей попытке, я не выжал вес!
- Ты у меня снова выиграл, чего тебе еще надо? - недоумеваю я.
- Так ведь мог кубок взять! - с апломбом произносит Семенов, - мой тренировочный вес гораздо больше, сам знаешь!
Я не нахожу, что ему сказать. Бросаю дротик, попадаю не туда, куда хотел, и вздыхаю. Отпиваю глоток сока и внимательно рассматриваю стоп-кадр. Гаврила Петрович бросает дротик, попадает точно, довольно хмыкает и тянется к большой бутылке виски. Я жестом показываю, чтобы и мне налил.
- А знаешь что, - говорю я Семенову, - диск у тебя, самый обычный. По-моему, тебе замок на штангу неверно поставили. Вот ты, разновес и почувствовал! Жаль, на записи не видно другого замка, точно сказал бы!
- Вот зараза! - говорит Гаврила Петрович, глядя в телевизор, - не может быть!
Он перематывает запись немного назад, желая повторно посмотреть.
В комнату входит молодая сотрудница из его группы, низкая полная девушка в роговых очках. Никак не отреагировав на наш вольный вид, она официальным голосом спрашивает у Гаврилы Петровича о рабочих моментах. Услышав ответы, делает пометки в блокноте и уходит, оставив нам тонкую коричневую папку без названия.
- Где ты их набираешь, таких безликих? - спрашиваю я у Семенова, зевая.
- А что нам, моделей набирать? - ворчит Гаврила Петрович, - у нас слежка в приоритете. Красивые, в толпе заметны!
- Да ладно, это я так...,- говорю я примирительно, и интересуюсь, - как там Бочковская? Ты с Натановичем связь поддерживаешь?