А срок конкурса меж тем заканчивался. Татьяна тяжко вздохнула, и вдруг подумала: но если брат, находясь в затруднении, стал вызывать призрак матери, тогда не стоит ли и ей, поступить также?
Яр поднялась со скамейки, и принялась смотреть перед собой. Постепенно зрачки у нее расширились, а температура тела поднялась выше нормы. Нервное возбуждение понеслось по ее телу, вызывая дрожание или оцепенение, в зависимости от того, что представлялась перед внутренним взором девушки.
Вместо матери, впервые за время ночных бдений, к Яр явился Некто, учтиво представившийся серым Молитвенником. Почти невидимый, он выглядел, как тень в сумерках. Но Татьяна не испугалась. Она обрадовалась, что у нее появился собеседник.
Серый молитвенник подсказал девушке, что ей нужно произносить вслух, что она видит. Например, говоришь "лист один" - и рифмуешь с листом бумаги, где много картин. Восклицаешь "сто два" - ищешь ответы возле тотемного столба!
Татьяна заплакала от радости. До чего все просто! Она от всего сердца поблагодарила серого Молитвенника, попросила его не уходить, присесть на скамейку, и помочь ей в работе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
На церковные праздники Серпуховская элита завела обычай посещать городской собор. По ее мнению, в этом было что-то исконно русское: оставив лимузин на стоянке под присмотром полиции, пешком пройти, крестясь с поклонами, через низенькую калитку семнадцатого века, пропуская вперед старушек и обязательно бросая нищим мелочь.
Естественно, никто не приезжал с утра, на исповедь и причастие. Собирались на молебен по окончании литургии, уже опохмелившись и разгладив лицо макияжем. Стояли в храме по негласному правилу, у каждой властной должности или денежного состояния имелось свое место.
Последним, уже практически на завершении молебна, радуя уставший тянуть время хор, появлялся Каганович. Он шел по образовывающемуся перед ним коридору в толпе, производя в расступающихся людях смущение. Довольно приветливо здоровался, без рукопожатий, с прихожанами. Подойдя к стоящему в центре собора настоятелю, о. Мефодию, Каганов испивал из позолоченного корца только что освященной воды, вкушал просфору, и отходил молиться к киоту с чудотворной иконой. Возле нее проводил минут пять, истово глядя на лик, и, если не считал нужным перекинуться с кем-либо из присутствующих словом, покидал храм.
Именно из-за Кагановича и собирались в соборе все сливки Серпуховского общества. От мультимиллиардера даже не Российского, а международного масштаба, исходил удивительный аромат большой власти и денег.
Один вид Кагановича услаждал глаза и вызывал приятные ощущения, повторения которых таким людям, как Павлов, хотелось всякий раз, когда они с огорчением вспоминали о собственных финансовых и властных возможностях. Проще говоря, долларовый миллиардер был живой легендой, его все хотели видеть, и как можно чаще.
Простите, отвлеклись, вернемся к нашей истории. В описываемый день Павловы стояли там же, где и всегда, но не молчали по обыкновению, а переругивались под укоризненные покачивания головой наблюдающего за ними Фетисова. Супруги спорили о том, какой из проектов тотема подать для освящения - папку, созданную при участии Яр, или осененную вдохновением двух лиц: Кузнецовой и Баха.
Идеи Татьяны не пришлись по душе Зинаиде.
- Ну и на что будет похож наш тотем? - шипела она, - посмотри сам, оплавившаяся свеча ровнее выглядит, чем архитектурная композиция по произведениям твоей малолетки!
- А у Александра и Лариски эскизы смотрится, будто они вдохновлялись в номере для новобрачных! Хоть у Юры спроси, сплошная чушь! - не оставался в долгу Павлов, призывая Фетисова на помощь.
Уже появившийся Каганович подошел к о. Мефодию, в храме установилась благоговейная тишина. Миллиардер и настоятель троекратно облобызались. Фетисов мимикой сразу показал супругам, что бы они его в свою свару не втягивали. До конца молитвенного собрания оставалось несколько минут, но решения проблемы не наблюдалось. Зинаида не выдержала, сложила две папки в одну, и толкнула Павлова вперед с шепотом:
- Иди, позже успеем разобраться!
Каганович направился к чудотворной иконе, настоятель о. Мефодий начал кропить святой водой присутствующих. Мэр подошел к настоятелю и наполнил пространство негромким солидным басом:
- Батюшка! освятите проекты, задумали новое.
- Что у вас там? - недовольно спросил о. Мефодий.
- Да так, личное! - С "нажимом" в голосе произнес мэр.
В городском благочинии состояло порядка сорока храмов с запутанной земельной историей, и хоть взяток с церкви никто не брал, но и навстречу ей не шли. Бумаги пылились на полках, их движение по властным коридорам происходило так долго, что порой менялось несколько священников на приходах, прежде чем администрация делала очередной ход. Благочинный о. Мефодий, человек целеустремленный, зависел в своей деятельности от чиновников мэрии. Поэтому он не стал вникать, что надумал мэр. Священник выполнил его просьбу, намочив градоначальника св. водой так, словно задался целью изгнать из Павлова нечистую силу.