- Нет, батюшка, я не буду! - резко, обиженным голосом, отвечаю я, и внезапно чувствую, что Сергей Алексеевич легонько толкает меня в спину. Я соображаю, что он хочет таким способом донести важность момента, и замечаю, что священники наблюдают за происходящим более пристально, чем следовало бы.
Похоже, предлагая чарку, о. Мефодий хочет сообщить мне и остальным, что принимает меня в свой круг. Вроде как некий ритуал приема в закрытое сообщество.
Поскольку я пока ничего не узнал о жизни брата в Серпухове, то решаю принять оказанную мне честь. "Раз не гонят, уже хорошо, а там посмотрим!" - думаю я, и выпиваю до дна сладкое, густое, отличного качества вино, после которого настроение улучшается.
- Ты хоть понимаешь, что теперь нам должен? - спрашивает настоятель, - за замену мраморной плитки, и за то нервное истощение, что мы получили в результате твоей бурной и бестолковой деятельности?
- А это много денег? - от спиртного натощак, заплетающимся языком спрашиваю я.
- Навскидку непросто сказать! Но учти, что, пока должок не отработаешь, мы тебя отпустить не можем! - отвечает настоятель.
- Женя тоже долг отрабатывал? - мягко, стараясь не выглядеть дерзким, спрашиваю я.
- Евгений Иванович, царствие ему небесное, (все в алтаре крестятся) был таким же, как и ты, человеком - катастрофой, но, в отличие от тебя, долги у него были совсем другого свойства. Хотя, по большому счету, и ты должен не нам! - хитро отвечает о. Мефодий.
Священнослужители от созерцания моей персоны переключаются на разговор о внутренних делах церкви, в частности, о карьерных неприятностях, выпавших на долю известного дьякона, профессора богословия, борца за нравственный климат в мужских монастырях.
Мне не удается их послушать: Сергей Алексеевич, взяв меня за плечо, оттаскивает к книжному шкафу, где нагружает кропилом и брошюрой с акафистом Богородице.
- Что за акафист? Я о таком, никогда не слышал! - интересуюсь я у Сергея.
- О. Мефодий написал, - говорит алтарник, - его дипломная работа в духовной академии.
- Вот как? А разве акафисты Богородице уже не все писаны? - Удивляюсь я.
- Мы поклоняемся не самой иконе, а чуду милосердия к роду человеческому. Поскольку чудеса происходят, то всегда есть повод, чтобы прославить Пречистую Матерь! - Отвечает Сергей Алексеевич.
Я киваю головой в знак того, что он меня убедил, и спрашиваю, глядя на золотые крестики, которые лежат на престоле:
- Не знаешь, чего столько желающих креститься набежало?
- Да пришла Зинаида Павлова с двойней внуков. Семья Павловых является в Серпухове градообразующими олигархами, и, несмотря на то, что у нас в праздник обычно не крестят, мы ей отказать не можем. И как в Серпухове водится, роженицы из богатых семей города сразу захотели крестить своих новорожденных вместе с Павловскими внуками. Вот и получилось, что сегодня пожаловало все наше "высшее общество".
- Что-то часто стали рождаться близнецы, я постоянно об этом слышу! - Зевнув, говорю я.
- Побочный эффект искусственного зачатия. - Объясняет Сергей Алексеевич.
- Разве православная церковь одобряет такое, крещением? Что говорят богословы?
- Человек, если родился, к нашим спорам не имеет отношения. Хотя, например я, категорически против. Если бы дали власть, запретил крестить таких в младенчестве, только когда вырастут. Однако, ты меня заболтал! Лучше иди в храм, организовывай праздничный молебен! - говорит Сергей Алексеевич.
- Да как же? Ведь я не знаю, что для этого необходимо! - пытаюсь отказаться я.
- Тебя встретят и помогут, не сомневайся! - говорит алтарник, и буквально выталкивает меня в храм.
Я спускаюсь с солеи и беспомощно озираюсь. Собор набит людьми битком, яблоку упасть негде. Хор поет тропари, младенцы в притворе истошно кричат, прихожане переговариваются и не обращают на меня внимания. Я пытаюсь сообразить, что должен предпринять в такой обстановке, когда ко мне подходит мужчина лет пятидесяти, типично славянской внешности, и представляется:
- Костя Халин.
- Анатолий Этапщиков. - Называюсь я.
- Мне о вас Женя рассказывал. Говорил, если с ним что-то случится, вы приедете. Я его лучший друг и деловой партнер! - сообщает мне Халин.
- Что ж, будем знакомы! Я слышал о вас, от Марчуков!
- Серпухов город маленький, все друг друга знают, ничего удивительного. - Кивает головой Халин. - Но лучше бы мы познакомились при других обстоятельствах. Впрочем, об этом позже. А сейчас, как я понимаю, молебен?
- Да, но я не представляю, что нужно делать! - говорю я.
- Не переживайте, это просто! - произносит Халин, и выразительно смотрит на постоянных прихожан. Те ставят в центре храма столик, а на него выкладывают все, что нужно для молебна. Серьезный вид православных активистов так действует на присутствующих, что в храме становится тише. Это приводит к тому, что еще продолжающийся в алтаре разговор священников, забывших выключить микрофон, становится слышен. Священнослужители все еще спорят о громких отставках в синоде и о влиянии патриарха на события. Народ начинает их внимательно слушать.