Несмотря на то, что о. Мефодий ничего приятного не говорит, настроение у него, как и у всех прихожан, приподнятое. Я вижу повсюду улыбки.
После того, как крестный ход заканчивается, и мы приходим в алтарь, настоятель, уже без шуточного тона, распекает дьякона:
- Нет, о. Димитриан, скажи мне, зачем ты полез целоваться к Кагановичу?
- Как же! - с "наивными" глазами объясняется дьякон, - хотел показать, что в соборе служат доброжелательные клирики.
- Ты не это хотел показать. Ты намеревался меня позлить! - возмущенно произносит настоятель.
- Да нет, что вы! Я стремился совершить правильный поступок! - настаивает о. Димитриан.
- Я тебя прошу, отец дьякон, запомни: больше к тем, кто приходит ко мне, ты не подходишь! Вот, станешь священником, заведешь благодетелей, тогда с ними обнимайся и целуйся, сколько пожелаешь! - говорит настоятель, резко взмахнув рукой.
- Так для этого сначала нужно, как вы правильно заметили, о. Мефодий, стать священником! А я, сколько лет в дьяконах хожу! - с вызовом говорит о. Димитриан.
- Все, достал ты меня! - побагровев, произносит настоятель, - я устал от тебя это слушать! Думаю, тебе за дерзость следует вымыть окна в алтаре.
- Хорошо, - легко соглашается о. Димитриан, определенно считая, что добился того, чего хотел, а теперь можно и пострадать.
- Так, где остальные бездельники? - раздраженный разговором с дьяконом, настоятель отворачивается от него, поворачивается к нам, и говорит - о. Андрей, ты вместе с нашим новоявленным "факиром" чистишь обожжённый ковер! И не так, как на литургии, когда сверху щеткой помахали, и все! Чтоб теперь ковер был у меня, будто вчера из магазина принесли!
О. Андрей, как обычно, теряется не от сложности задания, а от настоятельского бушевания. А о. Мефодий, уже позабыв о нем, говорит о. Науму:
- А ты, обалдуй, чего микрофон не выключил? На весь город опозорил! Теперь наверняка до митрополита дойдет, о чем мы тут беседовали. Вот, искупай - бери салфетки, и чисти престол снизу и доверху!
- Хорошо, батюшка! - без энтузиазма произносим мы.
- А чтобы вы и взаправду работали, я пока оставлю здесь о. Онисия. - Говорит настоятель, и, зашнуровывая поручни, оправляется в притвор, читать над мамочками молитву очищения после родов.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
О. Димитриан стоит на широком мраморном подоконнике и моет окна, используя дурно пахнущее средство. Хорошо еще, что рамы открыты настежь, и на отсутствие воздуха жаловаться не приходится. О. Наум переложил все предметы с престола на жертвенник, и занимается полировкой латунных поверхностей дарохранительницы. О. Андрей и я двигаемся на четвереньках по ковру, вооруженные тазиками с мыльной водой, и квадратно - гнездовым способом обрабатываем черные точки на ковре. О. Онисий в облачении белого цвета сидит на скамейке, и, потирая сухонькими ручками острые, страдающие от подагры колена, и говорит, вроде нам, и, в тоже время, ни к кому из нас не обращаясь:
- Подумаешь, убираться заставили! Да в прежнее время за такие высказывания, какие вы себе позволяете, пожизненно в глухой монастырь ссылали! Зарубите себе на носу, патриарх - это все, что у нас есть! Убери его - и начнет сыпаться, не соберешь! Вон, что в соседнем государстве делается! Самочинно объявили о создании собственной православной церкви, хотят своего патриарха. А почему до сих пор ничего не добились? Потому что настоящие православные верующие стоят за единство церкви! Патриархов не бывает плохих или хороших, как не бывает плохих или хороших веков для жизни. Не нам выбирать, когда рождаться и умирать, и кого Бог поставит над нами. Но мы можем обозначить свой жизненный путь, выбрать гордыню или смирение. Хочу вам рассказать старую притчу: в древнем монастыре так получилось, что братья проголосовали за наместника, молодого монаха. Он возгордился, и ночью, ворочаясь без сна, стал приписывать себе самые необыкновенные достоинства. Но под утро к нему явился ангел, и сказал: "особенно не обольщайся, ты не блещешь добродетелями! Вышло так, что братья в этом монастыре сильно грешат пред Богом, и Он указал им на тебя, как на того, кто будет закрывать глаза на их прегрешения. Но ты человек властный, и наказание братьям будет заключаться в том, что вместо послаблений, они много от тебя пострадают". Суть из того, что я рассказал, дорогие мои слушатели, извлекайте сами!
- О. Онисий, настоятель зовет вас на помощь! - говорит Сергей Алексеевич, приоткрыв дверь в алтарь, и тут же, по своему обыкновению, исчезает, растворившись в воздухе.
- Да-да, конечно! - произносит священник, и, с трудом поднявшись по причине боли в ногах, уходит.
- И зачем ты открыл этот ящик Пандоры? - с укоризной о. Андрей говорит о. Науму.
- Можно подумать, я один тут все делаю некстати! - восклицает о. Наум,- а сам то, чего горящий уголь топтал?