Желая скрасить дорогу, мы ведем беседу, в основном, на церковные темы. Пользуясь тем, что о. Димитриан разговорился, я спрашиваю его:
- Что за чепуха такая, эта ваша переаттестация? Если батюшка о. Онисий ее не пройдет, его из сана извергнут?
- На все воля божия! - смиренно произносит на заднем сидении автомобиля о. Онисий.
- Да нет же! - смеется дьякон, - переаттестация, это способ давления на священнослужителей. Того, кто не прошел, могут лишить настоятельства в храме, перевести во вторые священники.
- Батюшка и так второй священник в соборе! Куда его можно перевести, в его-то возрасте? - удивляюсь я.
- Да запросто! - продолжает смеяться дьякон. У него с утра, после того, как он "дожал" о. Мефодия, хорошее настроение, - второй священник в соборе по материальному положению гораздо выше, чем настоятель деревенского храма. Возьмут, и сошлют о. Онисия в Тмутаракань!
- На все воля божия! - опять говорит о. Онисий.
- Как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай! Вы хоть готовились? - интересуюсь я.
- А зачем? - пожимает плечами о. Димитриан, - конечно, программа есть, но митрополит все равно задает вопросы, какие ему нравятся. Не мирское учреждение, где опротестовывают результаты! Как митрополит благословит, так и будет! У нас церковь стала бюрократической машиной, в которой управляющие епархиями - это топ менеджеры с неограниченной властью, подчиняющиеся только патриарху. Расскажу быль: " Как-то в богатом селе молодой батюшка, желая торжественнее встретить епархиального епископа, облачился в фелони всех цветов, что нашлись в его ризнице. Когда епископ подошел к храму, священник стал от волнения заикаться, и вместо обращения "ваше преосвященство" у него раз за разом получалось "ваше пр..." . Епископ слушал- слушал, потом не выдержал и сказал: " я, может быть, пр...", а может, и нет, но вот ты, определенно кочан капусты!" - развернулся и ушел.
- История смешная, но я не понял, какое она имеет отношение к нашему разговору.
- Да прямое! Такая ситуация в настоящее время невозможна, а до революции вполне вероятна. Раньше в церкви существовали параллельно несколько, скажем так, хозяйственных реальностей. Были приходские храмы, где главным считался староста, который по поручению прихода нанимал священника и платил ему зарплату. Отдельной жизнью жили монастыри, крепко стоящие на своей земле и богатеющие трудом, а не взносами благодетелей. Вот если епархия строила храм, то только тот считался епархиальным. Епископ из моего анекдота общался с батюшкой из храма, принадлежащего сельскому приходу. Управляющий епархией был гостем, а не хозяином. Ведь в конце он, обидевшись, развернулся и ушел. А случись такое сейчас, молодой батюшка через секунду бежал бы, сверкая пятками, с указом на руках о назначении в самую бедную деревню округи!
- Да уж, непременно! - теперь смеюсь я.
- Правду вам говорю! - восклицает о.Дмитриан, и продолжает речь, - сейчас вся власть, как духовная, так и хозяйственная, сосредоточенна в руках митрополита. Поэтому он делает со священнослужителями, что хочет. Возьмем меня! Я восемь лет в дьяконах. А с кем я только не служил! Помогал литургисать патриарху Сербскому! У меня и памятная медаль имеется! И что? Кого впечатляют мои заслуги, кто за меня походатайствует перед владыкой? В нашей епархии нет реальной фигуры, которая может помочь мне стать священником. Надеялся на о. Мефодия, но такое впечатление, что он сам ходит по лезвию бритвы.
- Может быть, не стоит пытаться? - спрашиваю я.
- Если у меня был целибат, то я смирился бы. Но у меня жена вот-вот родить должна, а мы живем на съемной квартире, которая обходится в половину зарплаты. Требы я совершать не имею права, соответственно, основной доход священника у меня отсутствует. На что жить с семьей прикажете? - начиная хмуриться, интересуется дьякон.
- Тяжелая ситуация! - соглашаюсь я, и задаю вопрос, - но почему вы думаете, что митрополит имеет на вас "зуб"?
- Я не думаю, точно знаю, - отвечает о. Димитриан, - священнослужители женятся по благословению начальства. Я, когда был семинаристом, запутался в отношениях с женским полом. Взял благословение на бракосочетание с одной девушкой, а женился на другой. Митрополиту потом наврал о своем браке. Однако он узнал правду и обещал, что запомнит. И запомнил!
- Митрополита обманывать нехорошо! - говорю я.
- Так получилось! - вздыхает о. Димитриан. - но на самом деле, я думаю, митрополит подозревает меня в сочувствии к о. Науму и о. Андрею. В некотором смысле, они, церковная "оппозиция". Дружба с ними, и вменяется мне в вину. А не проступок восьмилетней давности!
- Да, молодые батюшки радикально настроены! Обычно такие подчиненные вызывают беспокойство, их идеи мешают руководству спать! - соглашаюсь я.
- Вы как известный ветхозаветный пророк! Он пророчествовал, только не знал, о чем, хотя пророчествовал верно, и от Бога! - вновь смеется дьякон.