- Судя по телефонограмме, мы еще рано приехали! - уверяет меня дьякон, - дежурный по епархии, похоже, напутал! Или нарочно сообщил ложное время, чтобы мы не смогли сдать экзамен. А если вспомнить, что тут без благословления митрополита ошибаться не принято, то сразу появляются неприятные мысли!
- А, теория заговоров, - отмахиваюсь я от о. Димитриана, - так, о вольных каменщиках скоро вспомним!
Дьякон хочет продолжить тему, но тут в коридоре громко объявляют его фамилию. Позабыв обо всем, он скорым шагом спешит к заветным дверям. Они распахиваются при его приближении, и на секунду впускают в коридор солнечный свет. Это похоже на небольшое чудо.
Я присаживаюсь на скамейку рядом с о. Онисием, и завожу неторопливую беседу о пустяках, намереваясь развлечь его. Беседа не длится долго, неожиданно о. Димитриан опять появляется в коридоре, и подходит к нам со словами:
- Вы поезжайте домой, я остаюсь!
- Ты уже сдал? - удивленно спрашиваю я.
- Меня ни о чем не спрашивали, - отвечает он, пряча глаза, - мне без лишних разговоров предложили перейти на темную сторону силы!
- А ты что? - не понимая, шутит он, или говорит правду, спрашиваю я.
- Сказал, надо подумать. Тогда они назначили мне послушание в канцелярии, где я должен заменить заболевшего епархиального дежурного. Это до позднего вечера. Так что, езжайте! - говорит о. Димитриан.
- Да, поедем, поедем домой!- обрадовавшись такому повороту дела, произносит о. Онисий, давно смирившийся с тем, что его сегодня уже не вызовут. Мы помогаем батюшке подняться, и после того как он "расхаживает" ноги, о. Димитриан прощается с нами. Хотя мне очень хочется узнать подробности его разговора с комиссией, я не спрашиваю. Я тут человек посторонний, и происходящее меня не касается.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
Известие о том, что митрополит приедет совершить литургию в соборе, застало благочиние врасплох. Православная община Серпухова сразу пришла в невероятное для городка движение, а я с Сергеем Алексеевичем поехал на оптовую базу за цветами. И теперь:
- Как ты думаешь, такие розы можно вручить митрополиту? - задает вопрос Сергей Алексеевич, стоя рядом с флористом, который разглядывает настенные часы, отсчитывающие его переработку, больше, чем лежащий на столе букет.
- Да что митрополит, невеста, что ли? Он монах, ему любые сойдут! - ворчу я, желая быстрее уйти. Мне по здоровью тяжело в помещении с воздухом, охлажденным до почти нулевой температуры.
- Не нравится мне неожиданный приезд митрополита! - говорит Сергей Алексеевич, отправив флориста за другими розами, - слухи ходят нехорошие!
- Мы знакомы совсем немного, но я уже успел заметить в тебе склонность к пессимизму! Выше голову, дядя Сережа, все будет хорошо! Как принесут розы, берем, и едем обратно в собор!
- Нет, ты не понимаешь, почему я нервничаю! - со вздохом произносит Сергей Алексеевич,- ты слышал, что минувшей зимой в пригороде сгорел рубленый храм?
- Костя недавно упоминал. А что?
- Памятник деревянного зодчества, был на особом учете в епархии. Эксперты установили, что возгорание произошло там, где сын священника имел обыкновение, против всех правил, изготавливать из огарков свечи. Однако священник заявил, что виноват сторож, заходивший погреться и не выключивший плитку, от чего в старой проводке произошло замыкание. Возможно, так и было. Но распространение огня показало, что имелся катализатор процесса, предположительно, пропитавший деревянные полы свечной воск. Если не он, пожарная машина успела бы. Но митрополит называет виновником случившегося о. Мефодия. - Говорит Сергей Алексеевич.
- Да разве настоятель городского собора имеет отношение к пожару в деревенском храме? - спрашиваю я, наблюдая, как Сергей, удовлетворившись принесенными розами, переходит к выбору специальной оберточной бумаги, необходимой для придания букету "шикарного" вида.
- Митрополит как-то рассылал циркуляр, требовал установить в храмах пожарную сигнализацию. В сгоревшем храме ее не было, по причине малого дохода и нерасторопности священника. Теперь же митрополит считает, что благочинный должен был изыскать деньги и выполнить указание. Не могу представить себе, как, в благочинии десятки храмов, и во всех необходимы технические усовершенствования. Так что, как чует мое сердце, в епархии против нас созрела интрига! - говорит Сергей Алексеевич и требует от флориста "раздеть" витринный букет. Только на нем есть "правильная" упаковка. Стеная, флорист соглашается.
Ожидая, когда создастся нечто, достойное митрополита, я спрашиваю:
- Какая интрига?
- О. Мефодий дистанцируется от политических дрязг. Он, в основном, занимается молитвенной жизнью. Это хорошо для священника, но плохо для благочинного крупного округа. О. Мефодий словно не замечает, что происходит в государстве. Народу внушили мысль, что он не сам зарабатывает на жизнь, а его из милости содержит тот или иной чиновник. В Серпухове уже есть "городские", "районные", сейчас к ним добавились "Подольские". Все эти кланы ходят в собор, но не для того, чтобы молиться Богу. Для них вера - это способ вербовки людей в свои ряды, а благочинный - тотемная должность. Да только о. Мефодий на нее не подходит. Поэтому неожиданное появление митрополита - это плохая новость. Мне думается, что он, фигурально выражаясь, едет "рубить" неугодные гражданским властям головы.