В 1609 году Сервантес сам вступил в Братство рабов святейшего причастия. А в 1613 году он станет терциарием Францисканского ордена.
Правда, у Сервантеса на то могли быть и особые причины. Братство рабов святейшего причастия имело среди своих членов многих высокопоставленных особ — таких, как герцог де Лерма, архиепископ толедский Бернардо де Сандоваль-и-Рохас, — писателей, в том числе Лопе де Вега. Возможно, тут была попытка стать ближе к меценатам, надежда прочнее завязать связи с литераторами.
Если это так, мечты и на сей раз обернулись химерой.
Как раз в эти-то годы ощутимей, острее, больнее для писателя его разлад с братьями по перу.
Да, Сервантес часто видится с Лопе де Вега. Но дружбы между ними нет, нет даже понимания.
Сервантес становится заметной фигурой на литературном небосклоне Мадрида. Встречается с известностями: сатириком Франсиско Кеведо, братьями Архенсола, Эспинелем. Бывает на заседаниях Парнасской академии. И Лопе де Вега в одно из своих писем вносит шутливые строки: «Академические собрания неистовы; на прошлом два лиценциата швыряли друг в друга свои береты, а я читал стихи, пользуясь очками Сервантеса, которые похожи на плохо поджаренную яичницу».
Одни его бранят, другие хвалят. Но в брани есть энтузиазм, а в излияниях нет сердечности, хуже — нет искренности.
В сущности, причин тому достаточно. Ведь весь «Дон Кихот» был обращен в современность. Писатель подверг осмеянию современную ему литературу, а сколько было в книге намеков, смысл которых теперь уже для нас темен.
И не случайно первая же реакция писателя — кумира публики Лопе де Вега на книгу Сервантеса была резкой. Он сказал, что век его богат поэтами, но среди них нет ни столь плохого, как Сервантес, ни столь глупого, чтобы хвалить «Дон Кихота».
В дружном хоре восхвалений тотчас по выходе романа одинокий голос, даже голос Лопе де Вега, должен был неизбежно потонуть. Но лишь приутихли дифирамбы, как и менее сильные голоса стали слышны..
Положим, что и, кроме обиженных, мало кому подходил образ мыслей писателя. Ведь, строго говоря, успех «Дон Кихота» не был полным успехом Сервантеса: не был признанием его идей, его отношения к жизни. Многое из того, о чем Сервантес хотел бы сказать в романе, он не сказал, многое из того, что он все-таки сказал, не поняли. Современники охотно смеялись над сумасбродствами безумного рыцаря, но упорно не замечали «золотых» его речей. Хотя автор с не меньшим упорством повторял, что Дон Кихот несет околесицу, только когда разговор заходит о рыцарстве. А что до остального, то он мудр на удивление.
Впоследствии историки, говоря об эпохе Возрождения в Испании, поставят рядом с Сервантесом имена Лопе де Вега и сатирика Франсиско Кеведо. И они будут правы. Человек, освобождение его разума от Догм, гармоничное развитие его личности — это то, что было дорого каждому из них. Но Сервантес, который и с любым честным крестьянином чувствовал себя преотлично, не находил общего языка с замечательными своими современниками и, казалось, союзниками.
И уже после смерти его Кеведо напишет поэму «Завещание Дон Кихота», из которой ясно, что замечательный сатирик, умевший так зло смеяться над современностью, далее пародии на рыцарский роман в произведении Сервантеса не увидел ничего. Пройдут еще годы, и Кеведо на склоне лет своих будет заточен в сырую келью за сочувствие идеям Эразма и Лютера.
Как это часто случается, у врагов интуиция оказалась лучше, чем у тех, кто мог бы стать друзьями. И несколько лег спустя враги предпримут поход против Сервантеса. А пока он каждый день сам дает бой: «или плохой литературе, или плохо организованному обществу», как скажет один из его биографов. Он словно позаимствовал у своего героя его способность на все «натыкаться».
Его по-прежнему тянет к театру. Он уверен, что театр — вернейшее средство для воспитания общества. Но он считает, что испанский театр нуждается в реформе: у Сервантеса масса идей на этот счет. Он убежден: испанскому театру достаточно блеска, живости, огня, но ему подчас недостает глубокой идеи и классической чистоты форм. Тут Сервантес в открытую бросает перчатку Лопе. Но трудно спорить, когда самого Сервантеса бог не оделил богатым драматургическим дарованием, а Лопе — Лопе может сотворить чудо. Если захочет…
Но Лопе — достойный противник. Чаще силы писателя уходят на другое. Он глубоко страдает, видя вокруг бесчисленные толпы бездельников. Бездарностей, которые низвели искусство до уровня ремесла. Поэзию обратили в источник доходов и при всем этом ведут себя так, будто именно они вершители судеб литературы…