— Понятно. — Жанна наклоняется, снимает ошейник.
Я машу стволом беретты, мол, уходи. Арбалетчик исчезает. Правильно — сохранение загрузил, так ему не пальнут в спину.
— Ну что, на базу или сразу к Добрынину? — спрашивает Жанна.
— К Добрынину, ночью. И не проси меня больше пристреливать пленных, — отвечаю я.
— Ты чудной. Завалил столько народу и ударился в гуманизм.
— Потому и ударился.
Невесело усмехаясь, Жанна говорит:
— Ничего, это пройдёт. Сначала ты их будешь отпускать, а они снова и снова возвращаться, пытаться сделать тебе больно. Потом кого-нибудь запытаешь до смерти. Не из-за жестокости, нет, просто сорвёшься или они тебя спровоцируют. В общем, ты пока запоминай. Потом всё это вспомнишь, переживёшь снова.
— Не все же такие.
— Некоторых мы и отпустили.
Возразить мне оказалось нечего.
Ночью, укрывшись альпузом от чужих глаз, мы подбираемся к терему Добрынина. Парадный вход сторожит пара охранников в бронежилетах и с автоматами, на шее каждого — тонкая золотая цепочка. Рядом с чёрным ходом целая комната охраны, там народ с цепочками, золотыми зубами, у кого-то тонкое кольцо на руке. Зато у прислуги, что ходит по терему и перстни и побрякушки — всё чуть ли не светится золотом. Но ярче всего светится золото из подвала — там есть, что сторожить.
— Слушай. Во-он на тот балкончик никаким заклинанием нас не доставить? — спрашиваю я Жанну.
Она качает головой, мол, нет. Фигово. Драконом то я смогу туда её поднять и сам как-нибудь прыгну, но это будет шумно.
— С боем прорываться, будет много жертв, — задумчиво говорю я.
— И что ты предлагаешь?
— Раз он всё равно нас ждёт, пусть и не тут, то может сначала попробуем просто придти?
Охрана немного удивляется — похоже, они знают наши лица и никак не ожидают увидеть здесь. Слуги испуганно суетятся, но всё проходит мирно.
Нас проводят на второй этаж, где ужинает купец Добрынин — широкий бородатый мужик, с дежурной улыбкой — отеческой, снисходительной, доброй, грустной — она неуловимо меняется в тон разговору, но не настроению, которое невозможно уловить. Золота на купце нет. Нас оставляют в комнате наедине с ним и слугой. На столе птица запечённая с кореньями, салат, кружка кваса. Жанна каким-то образом замечает, что под столом возле левой руки прикреплён пистолет-пулемёт, и сообщает мне это в чат.
— Изволите отужинать? — предлагает Добрынин после знакомства.
— Не, мы по делу, — отвечаю я.
— Хорошо. Как я понимаю, вы сюда пришли не из-за убийства мужика?
— Нет, он хотел заработать. Это его дело. Твои ребята сфотографировали карту местоумираний. Нас интересует эта фотоплёнка.
— Экая мелочь. Я вам весь фотоаппарат отдам. — Добрынин отрешённо замолкает, видно говорит, что-то в чат.
Меня удивляет его сговорчивость. Может он плёнку уже проявил и фотографий напечатал? Надо разузнать.
В комнату входит слуга с небольшой фотокамерой и ярким золотым слитком высшей пробы — краем глаза я слежу за ним, не понимая зачем слиток. Добрынин берёт золото, кладёт на стол и внимательно глядит на меня. Я же на слиток даже не смотрю, если глянуть, то он ненадолго ослепит своим сиянием.
— Мне говорили, что вы золотой дракон, — бормочет Добрынин. — Однако, на золото вы почти не смотрите.
Вместо ответа я покрываюсь чешуёй и ухмыляюсь пастью золотых зубов. А сам удивляюсь, что даже удалось сохранить одежду целой
— Замечательно, такой самоконтроль мне и нужен! — одобрительно улыбается купец. — Не желаете ли устроится ко мне на работу? Плачу золотом. Хм, если хотите, могу чёрным, в любых количествах. Говорят, от этого золотой дракон может стать настоящим. Занятная легенда, но никто её не подтвердил.
Превращаюсь в человека и отвечаю:
— Нет. Золото я не употребляю. А чёрное нужно вашим землякам.
Добрынин, усмехаясь, качает головой:
— Мои люди просто дурью маются. Не нужно им ни чёрное золото, ни технологии всяческие. С ними они будут морально разлагаться, как в Паблик Юнион. Вы там были, видели, что происходит от безделья и изобилия? У нас родная чистая земля, тяжёлая работа, такая, чтобы на всякие глупости времени не было. Вот это моим людям и надобно. А этот чёрный яд, который отравляет наши земли, лучше отправить соседям, пусть они там у себя травят почву и травятся сами.
Кажется, что Добрынин ждёт ответа, но я молчу — мало толку с ним спорить, тогда он продолжает:
— Ладно, хватит тратить время. — Добрынин кивает слуге, тот протягивает фотокамеру. — Берите. Если надумаете всё же поработать, то приходите. Пару недель я подожду.