И вернувшись после ужина в свою комнату, Саша тут же полез в компьютер. Слова отца о том, что надо бы выяснить подноготную родных родителей убитого юноши, не давали ему покоя. Но сделать это оказалось не так-то просто, прежде всего потому, что у Саши не было никакой информации об этих людях.
«Начать придется с самого Игоря и с его приемных родителей».
Анна Геннадьевна интересовала Сашу значительно меньше, нежели ее супруг. В конце концов, про Анну Геннадьевну можно было выяснить у дамочек в музее. Жизнь этой женщины последние два десятка лет была накрепко связана с местом ее работы, и вся ее подноготная была известна коллегам. А вот ее муж был куда более темной лошадкой.
«Что там у нашего Александра Петровича было с его первой женой? Отчего она умерла молодой?»
Несчастье случилось семнадцать лет назад. Не так уж и давно. Саша попытался сперва найти следы этой женщины через страничку в соцсети самого Александра Петровича, но обнаружил там до обидного мало. Несколько фотографий его самого и его нынешней супруги. Даже фотографий сына не было ни одной. Что уж там говорить про первую жену.
– Глупая была затея. Придется лезть в архив.
Была у Саши левая база данных, сто лет назад невесть у кого им скачанная. В ней хранилась объединенная информация о том, кто и когда родился за последнюю четверть века, кто на ком женился и всякое такое прочее. База была неполной, и Сашу она больше раздражала, чем помогала. Но он ее не удалял, потому что иногда лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
Но ему неожиданно повезло. И первая же запись, на которую Саше удалось наткнуться, заставила его всерьез призадуматься. Она гласила, что Анна Геннадьевна Шутило сочеталась узами законного брака с Александром Петровичем Головко, о чем и была составлена соответствующая запись в актах гражданского состояния. Тут же было указано, что Анна Геннадьевна усыновила ребенка – Игоря Александровича Головко, став ему законной приемной матерью.
И тут Саше внезапно пришла в голову мысль, которая заставила его задуматься.
– Погибшего звали Игорем… Игорь Александрович. Но Александровичем он стал по отчиму. А вот мне интересно, как было его отчество до того, как тот усыновил Игоря?
Саша начал искать дальше, и удача была на его стороне. Очень скоро он обнаружил еще одну запись о бракосочетании того же Александра Петровича Головко и некоей Альбины Робертовны Ервандян.
– Первая жена была армянских кровей. А что с ребенком? Был ли мальчик?
Мальчик у Альбины Робертовны был. И звали его Игорь Трофимович Суриков. Как только Саша прочел отчество, его как током стукнуло.
– Трофимович! Значит, погибший Игорь был сыном человека по имени Трофим. Сын Трофима!
Саша почувствовал, как у него на лбу выступила испарина, а руки затряслись. Так трясущимися руками он начал шарить по карманам, пытаясь обнаружить там письмо, полученное им сегодня от странного старика.
При этом сыщик невнятно бормотал самому себе под нос:
– Игорь сын Трофима! Игорь Трофимович! Старик не стал называть его по отчеству, потому что Игорь был еще слишком молод для отчества. Поэтому старик и сказал: «Сын Трофима»! Да где же это письмо? А! Вот оно!
Дрожащими руками Саша извлек конверт и вновь уставился на него. Теперь ценность заключенного в нем послания возросла многократно. Ведь послание предназначалось человеку, которого убили. И как знать, возможно, что в этом конверте находилось нечто, способное пролить свет на это убийство. Возможно, письмо содержало предостережение, но тогда оно опоздало. Или, наоборот, в письме была угроза, опять же запоздавшая.
– Письмо я получил сегодня в половине девятого утра. А Игоря застрелили ночью. Получается, старик ничего не знал о том, что Игорь уже убит. Он требовал, чтобы я передал письмо Игорю, считая, что тот живехонек и явится на работу как обычно. Видимо, старик караулил Игоря не первый день. Он видел, как я и Игорь обедали в одном кафе, сидели за одним столиком и даже переговаривались друг с другом. Из этого он сделал вывод, что я либо близкий приятель Игоря, либо хорошо знаком с ним. И проблем с передачей письма у меня не возникнет.
И Саша снова посмотрел на конверт. Заключенное в нем послание так и взывало к сыщику. Открой! Прочти! Я все тут! Во мне разгадка всех тайн!
И руки Саши сами собой потянулись к конверту. В оправдание надо сказать, что Саша сначала одолжил у мамы резиновые перчатки, в которых она мыла посуду, а сам конверт вскрыл очень осторожно, действуя специальным ножичком для бумаги. Таким образом он хотел минимизировать вред, причиненный им следствию. Но отказаться от идеи лично прочесть таинственное послание Саша тоже не мог. И его надо было понять.