Огромный чернокожий, чья родина юго-западные саванны Наргона, звался Могучий Лев. Именно он командовал двумя тысячами своих соплеменников. Себя они называли мохабры – воины-звери.
Мохабры давно приняли Светлого Брата, но столь щедро разбавили веру в него своими религиями и божествами, что и никакому еретику не снилось. Правда ради безопасности южных границ и прекрасных наемников, Архикапитулат закрыл на это глаза. Поэтому тело Могучего Льва покрывала сеть белых шрамов изображавших каббалистические знаки, где не последнее место занимал и тройной круг Светлого Брата.
– Найен-сулиб, – позвал паладина мохабр. Чернокожий воин был на две головы выше Найена, и по ширине плеч обставлял любого гнома.
– Мои уши открыты для твоего языка Лхелахри-Хал, – ответил Найен, произнеся имя Могучего Льва по-мохабрски.
Гигант раздвинул в довольной улыбке толстые губы. Одетый в добротную кольчугу он все же, не взирая на жару, накинул на плечи шкуру льва. Мохнатые лапы зверя болтались на широкой, как ворота, груди мохабра.
– Найен-сулиб, нам запретили идти с тобой, но воины саванны не забывают клятв и добра. Мы верно служили твоему отцу, и клялись служить сыну. Твой отец не предавал нас и не топтал нашу кровь. Наши хассалы готовы поддержать твой стяг, – в обычной для его народа, церемониальной манере, сказал Могучий Лев. В знак подтверждения своих слов, он протянул молодому паладину свой хассал. Длинное двулезвийное копье, оканчивающееся с другой стороны шипастым шаром, было знаком чести воина-мохабра.
– Я принимаю твой хассал Могучий Лев, – принял оружие Найен. – Клянусь не предавать вас и не топтать вашу кровь.
В сложном кодексе мохабров "Топтать кровь" означало бросать в безнадежный бой, для сохранения других отрядов. Воины саванн не признавали какой-либо тактики и стратегии. Подобно Морским драконам они ценили сам бой, прямой, глаза в глаза. Но они покорились силе церкви, а не пренебрегавшие тактикой драконы, предавались анафеме на каждой мессе.
– Самые быстроногие воины саванны идут к нам, – неожиданно продолжил Могучий Лев. – Как бы ни был долог их путь, они придут вовремя. Мохабры не останутся в стороне от битвы с Врагом Жизни.
Коротко кивнув, Могучий Лев покинул общество Найена.
– Будем, надеется, что успеют, – пробормотал озадаченный паладин.
– Мохабры идут с нами, магистр?
– Галерн, – обрадовался Найен, увидев подходящего старика.
Старого паладина вел под руку один из внуков. Начищенная броня Галерна на мгновение ослепила Найена. Старческая рука все еще крепко сжимала рукоять меча, и Найен ни на йоту не усомнился в способности старика не только выхватить этот меч, но и снести голову любому оборотню.
– Мохабры идут с нами? – повторил свой вопрос старый паладин.
– Да Галерн, – почтительно ответил молодой магистр паладинов Светлого Брата Найен. – Могучий Лев поведет свои две тысячи. И он ожидает подкрепления идущее из саванн, если оно успеет к бою.
– Успеет к бою, – повторил за ним Галерн. В голосе старика промелькнул отзвук тысяч боев, через которые он прошел, получая в награду шрамы и уважение соратников. – Мою младшую дочь загрыз оборотень, Найен. С существом идут стаи этих тварей. Половину моего отряда при осаде Карлага сожрали крылатые акулы. Теперь, на севере, небеса кишат этой мразью. Это будет бой магистр… страшный бой…
Найен почувствовал себя слепцом. Галерн, старый паладин, шел умирать. Он пойдет в бой. Он, переживший всех своих детей (что еще может быть страшнее для родителя?), шел на бой с самым страшным врагом. И не надеялся победить.
Найен знал это, но загонял пораженческие мысли в глубь. Он никого не заставлял пойти с собой. Все его солдаты были добровольцами, знавшими на что идут. Но теперь, словно увидел картину предстоящей битвы. Паладины, мохабры, крестьяне, Морские драконы, эльфы, гномы, тролли. Они словно голой грудью лягут на обнаженную сталь клинка, в надежде утопить его своей кровью. В вечной надежде, что клинок заржавеет от их крови.
В той битве будут сражаться те кто служит Жизни. Неважно кто ты: Святой паладин, Темный или Светлый эльф, Морской дракон верящий в сталь, гном или тролль. У них всех красная кровь, в них есть Жизнь, ее сила.
– Я привел еще две тысячи солдат, – словно читая его мысли, продолжил Галерн. – Они пошли добровольно. Когда мы выступим?
– Завтра на рассвете, – глухим голосом ответил Найен, словно сравнявшись в возрасте с Галерном.
Небосвод горел оранжевой краской заката.
"Интересно, сколько я еще увижу закатов," – подумал Найен.
XXIX.
Плато Вьюг. Огромная каменистая пустыня, прерываемая, изредка, чахлыми кустиками. Север хоть и не сотрясался эпическими битвами востока и юга, все же создал идеал для любого полководца. На каменистом плато есть место для всего, от ополченцев созванных "Топтать кровь", до элитных эскадронов тяжелой конницы и баллист.
Три огромные армии пришли на плато. С юго-запада пришли паладины и мохабры, которых вел Найен. С юга эльфы и крестьянское ополчение. Самые крупные силы пришли с юго-востока. Морские драконы, тролли и гномы.
Всадник на черном, как безлунная ночь, жеребце вновь и вновь объезжал лагеря на южной части плато Вьюг. Каждый воин знал его как главного полководца того, кто поведет их в бой. Знал и доверял, ведь ему доверяли те, кто привел их сюда.
Свита, если кто и осмеливался так назвать следующих за Крессом, представляла поистине странное зрелище. Молодой маг, из истинных, от чьего спокойствия, наверное, останавливался и яростный ветер севера. Гном с секирой сделанной из камня. На его груди блестит двадцатигранный алмаз, знак Говорящего-от-всех-колен, фактически вице-короля Подгорного народа. Две эльфийки Темная и Светлая держаться как можно дальше друг от друга. На левой руке Темной знак Морского дракона. Волосы Светлой украшает диадема наследной принцессы. Между ними едет молодой паладин с гербом магистра на щите. Чуть позади широкими шагами идет тролль. Замыкает шествие прекрасная девушка в простых кожаных доспехах, чьи черные ногти и губы вызывающе смотрятся на лебяжье-белой коже.
– Дык так мож плюнем они, и утопнут, – предложил Тарн, оглядывая огромный лагерь. – Во нас скока. А скоро от нас и исчо польза будет. Плато Вьюг в Райское Плато именуют.
– Почему? – удивилась Сельтейра.
– Кады нас схарчат и высрут, сколь удобрений бум?
– Да ну тебя Тарн. Шуточки словно мы уже на виселице.
– Дык разницы меж виселицей и боем…
– На виселице веревка оборваться может, – вмешался я.
– Тады вешают во второй раз, – оставил за собой последнее слово гном.
На левом фланге первыми сидели шесть тысяч мохабров. Могучий Лев оказался прав, и воины успели присоединиться, уже у самых ворот Плато Вьюг.
Воины-звери жаркой саванны мерзли на пронизывающем ветру, но никто из них не жаловался на холод. Бурчали насчет скудности еды, недостатка оружия, но холод был – табу. Они сами пришли сюда, зная что их ждет, а значит и сами должны отвечать.
Почетный караул лязгнул хассалами, предвещая наш вход в палатку Могучего Льва. В просторной палатке враз стало тесно и тепло, когда в нее вошли все мы. Только тролль, Тарн и Найен в своих доспехах, заняли четверть палатки. Остальным пришлось стесниться.
Могучий Лев сидел вместе с двумя своими офицерами, не менее огромными и сильными, чем он.
– Лхелахри-Хал сахиг нахар ош, – поздоровался я.
Лев удивленно посмотрел на меня. С его точки зрения я не производил впечатления великого вождя. Но впечатление развеялось, едва он увидел, как под весом моего меча смялись брошенные на пол груды шкур.
– Оружие прибудет еще до заката. – Обозы запаздывали, но все же должны были прийти вовремя. – Твари доберутся до нас на рассвете, так что будете готовы.