Но, кажется, она знает, куда целить. Ведь я тоже не против увидеться с ним лишний раз. Хотя мы и так прекрасно проводим время. Всё время болтаем и шутим. Не думала я, что когда-нибудь такое случится со мной. Я и прекрасный юноша гуляем по улицам, держась за руки, прижимаясь друг к другу боками… Ладно-ладно…
– Хорошо, – выдохнула я. – Но, если он откажется, я тоже бросаю эту затею, – ткнула я в неё пальцем.
– Отлично, – Катя засмеялась, хватая мою руку.
Сегодняшний день я хотела провести в одиночестве, с книгами в обнимку. Но мои планы расстроила Катя, приведя Дэна, явно не желавшего выходить куда-то. С постным лицом он сидел напротив меня и смотрел в кружку с зеленым чаем.
– Так вот, – начала подруга, хватая конфетку-батончик, – я подумала, что наше путешествие мы начнем на следующей неделе с похода по магазинам, – она подмигнула, жуя конфету.
– Это еще зачем? – спросила я, подняв на неё строгий взгляд.
– Ну, как? К новой жизни нужны новые вещи.
Я сморщилась, Дэн улыбнулся уголками губ, глядя на меня. Чай холодел, ладони потели, разговор становился скучным. Катя смотрела на меня выпытывающе, ей хотелось говорить, но я молчала, не провоцируя её. Её рука сжалась в кулак, голос потвердел, и она проговорила:
– Ты, что, так и хочешь посидеть на одном месте всю жизнь? Проснись уже наконец! Тебе скоро 19, а ты до сих пор не целовалась! – вспылила она, думая, что выдает тайну века.
Я мгновенно вспыхнула, коротко взглянув на парня. Его глаза удивленно смотрели на меня, не желая отступать или обращать внимание на что-то другое. От стыда я была готова провалиться сквозь землю, Катя только что озвучила «самую страшную» тайну при своем брате, по совместительству он же мужчина. Ох, и актриса была бы из меня хороша! Красная, как рак, сидела, опустив голову, а на самом деле все представляла, как Ник впервые сорвал с моих губ поцелуй в моей спальне. А потом в кафе. А потом у него. Но, правда, я бы и не могла мечтать о поцелуе с ним, а он как-то угадал это. Ну да, он же знает меня лучше, чем я сама себя. На кухне продолжала сохраняться тишина, давящая на меня мгновение за мгновением, пристальные взгляды и легкая улыбка Кати, победившей великую битву. Противопоставить ей что-то я не хотела, но и молчать было невозможно. Поднявшись, я, не глядя ни на кого, бросила:
– Уж лучше так, чем торговать своим телом.
Развернулась и удалилась. Знаю, было глупо, еще глупее, чем, когда я бежала через весь двор в домашней одежде. Хотя нет, наоборот. Того позора я до сих пор забыть не могу. Они были явно удивлены услышать такое от меня, потому никто не кричал мне в след. Демонстративно хлопнула дверью, показывая свою независимость. Нет, всё было не так. Катя не продавала себя, просто её поведение говорит о том, что она хочет, чтобы её купили. В современном мире это кажется нормальным, но я чувствую, что это не совсем то, чего она хочет. Отступить от старого образа жизни: ночные похождения по клубам, дневные флирты с незнакомцами, вечно короткие юбки и платья, едва закрывающие ягодицы и пышную грудь, броский макияж и заученные фразы. Как же я была слепа? Она неестественна и лжива, в ней нет ничего подлинного и верного. Для нее моя точка зрения, наверняка, кажется абсурдной, но Ник научил меня многому. И я понимаю, что так зацепило меня в нем. Он такой, какой он есть, он живой и настоящий. А Катя нет, лишь жалкая пародия какой-то поп-дивы, стремящейся завоевать пьедестал славы. Мои слова, слетевшие с губ, верны, ведь по сути она давно продала себя, продала всё то истинное, что в ней было, и замазала эту пустоту ярко-розовой краской притворства.
В комнату постучали, я тут же открыла дверь и увидела Дэна. Он зашёл и тихо прикрыл дверь, не поворачиваясь ко мне спиной. Небольшая пауза хотела вернуть меня к мысли о Кате, но голос парня не дал мне углубиться далеко.
– О чем ты думаешь? Она же твоя подруга.
– О чем ты думаешь, когда позволяешь ей так вести себя? – фыркнула я, подходя к окну.
– Между прочим, это неприятно, – я оглянулась и заметила его черные сдвинутые брови. – Услышать такое, пусть это и правда, очень больно.
– Жизнь сурова, не так ли? – ухмыльнулась я.
В какой-то момент я поняла, что делаю ему больно, и делаю это сознательно, отвечая резко и грубо, чтобы рана, сделанная мной, кровоточила как можно дольше. Мне хотелось сказать как можно больнее и правдивее, чтобы он, как однажды Ник, задавался и задавался вопросами, ломая над ними голову. Задержала дыхание, чтобы выпалить всё, но лишь тихо сказала:
– Извини, я не знаю, что на меня нашло. Это очень обидно, – мне показалось, что я была готова заплакать.
– Да, но мы же люди, мы чувствительны и тактичны, в отличие от животных, – я почувствовала его близкое присутствие и едва не вскрикнула. – Я думаю, ты должна извиниться, – он сказал это так мягко и по-отечески, что слезы навернулись на глаза, но я нахмурилась и согнала всю тщедушность. Широкая ладонь легла на моё плечо, и я на секунду подумала, что так он меня поддерживает, в какую бы отвратительную ситуацию я ни попала.