«Власть сама дала пример безнаказанной финансовой аферы, — читаем мы далее размышления Ю. Бокарева. — Она превосходит границы любого воображения. Речь идет о ваучерной приватизации.
Возможности для крупномасштабного мошенничества были заложены самими условиями такой приватизации, определенными главой Госкомимущества Анатолием Чубайсом. Выдача ваучеров проводилась в то время, когда акционирование государственных предприятий еще не развернулось. В результате рыночная цена приватизационного чека оказалась крайне низкой (временами она доходила до 3 тыс. руб.), что само по себе являлось грабежом нищающего по мере развертывания радикальной реформы населения. Далее, по сформулированному Анатолием Чубайсом положению, часть своих акций (она различалась в зависимости от формы приватизации) предприятие было обязано передавать в созданный при Госкомимуществе Российский фонд федерального имущества, который через систему торговых посредников должен был их реализовывать на чековых аукционах. Права самому продавать акции или обменивать их на чеки РФФИ не имел.
В середине 1993 г. один из руководителей Московской центральной фондовой биржи дал интервью газете «Век», в котором сообщил, что его биржа первой оформила документы на посредническую деятельность по продаже поступавших в Фонд федерального имущества акций. Однако никаких акций она так и не получила.
Может быть, это МЦФБ так не повезло, а остальные фондовые биржи получали от РФФИ акции? Оказывается, нет! Федерация фондовых бирж России, объединявшая 44 биржи по всей территории страны, подготовила договор о сотрудничестве с Госкомимуществом и формально подчиненными ему РФФИ в деле обмена приватизационных чеков на акции. Руководство Госкомимущества этот договор подписало, а РФФИ — нет! Таким образом, акции исчезали из Фонда каким-то одному ему известным путем. Может быть, они не исчезали из фонда, а оставались в нем? Но тогда это — прямое нарушение инструкции о чековых аукционах, а главное, прямой грабеж населения за счет искусственного уменьшения размеров предложения, снижавшего курс ваучера.
В августе 1993 г. я опубликовал свой подсчет количества исчезнувших акций за первые шесть месяцев ваучерной приватизации. На 1 июля 1993 г. было акционировано 20 тыс. предприятий. Каждое из них передало РФФИ от 40 до 49 % акций. Процедуру чековых продаж прошли акции только 800 предприятий, причем на аукционах выставлялось от 10 до 30 % их акций. Таким образом, за первую половину 1993 г. РФФИ «потерял» около 45 % акций 19, 2 тыс. акционированных предприятий, не участвовавших в чековых аукционах, и около 25 % акций 800 предприятий, выставлявших свои акции на аукционы.
Отсутствие акций на рынке породило новый вид мошенничества — липовые чековые фонды, куда население несло свои ваучеры, не имея возможности реализовать их как-либо иначе. Крупный скандал разразился в Петербурге, где два таких фонда, обобрав население, исчезли без следа. Поскольку правоохранительным органам найти мошенников не удалось, правительство было вынуждено раскошелиться, чтобы утихомирить разгневанных петербуржцев…»
«Можно подсчитать приблизительные итоги ваучерного грабежа, — заключает автор. — Ведомством Анатолия Чубайса вся общероссийская собственность, созданная многими поколениями российских граждан, была оценена в 1,5 трлн руб. по ценам 1990 г. Это соответствует примерно 10 тыс. руб. на каждого гражданина России. С 1990 по середину 1993 г. оптовые цены возросли в 382 раза. Значит, после шести месяцев приватизации ваучер должен стоить 3 млн 200 тыс. руб. А стоил он только около 10 тыс. руб. Таким образом, каждый гражданин потерял на приватизации свыше трех миллионов рублей. Такой масштабный грабеж населения мог быть осуществлен только в обстановке тотальной криминальности всех общественных структур».
На фоне такой, мягко говоря, «разбойной» ситуации происходило формирование новой общественной прослойки — зажиточных людей, или нуворишей, как их принято называть. Параллельно с этим капиталистические отношения проникали во все сферы жизнедеятельности государства, включая властные структуры. В свою очередь, они вступали в противоречия с уже изжившими себя механизмами власти. Верховный Совет не представлял, да и не мог представлять, интересы новой общественной прослойки. Но она была неизбежным порождением нового времени и важной опорой для реальной исполнительной власти.