Традиционным методом объединения княжеств был брак между правящими родами. Ярополк и Владимир заслали своих сватов. Ярополк несколько опередил брата, и Рогнеда предпочла его. Но на ее решение повлияла в первую очередь не быстрота первого, а низкое происхождение второго. Гордая дочь Рогволода ответила прибывшим сватам новгородского правителя: «Не хощу розути робичича…» Разувание жениха невестой — часть свадебного языческого обряда, знак покорности жены, который сохранился и с принятием христианства.
Для Владимира «робичич» прозвучало оскорблением. Но не меньше, если не больше, князя был оскорблен Добрыня. Именно он настоял на том, чтобы Владимир проявил характер и последовательность в своих действиях и наказал гордую полоцкую княжну.
Ответной реакцией уязвленных дяди и племянника стал жестокий и оскорбительный поступок. После взятия Полоцка Рогволод и вся его семья были схвачены и убиты. Но прежде по приказу Добрыни на глазах у Рогволода и его челядинцев Владимир публично изнасиловал Рогнеду. Это была одновременно и его месть за оскорбление и доказательство своего княжьего права.
«Рогнеда по нормам языческой этики отнюдь не была обесчещена, — пишет Георгий Прошин. — Она стала женой Владимира, и сын ее Изяслав наследовал княжение в Полоцке. Этика и право старого и нового обществ в это время и противоборствуют, и налагаются друг на друга. Старые родовые нормы все увереннее вытесняются феодальным правом».
Какими бы ни были старые и новые моральные и правовые нормы того времени, это событие наложило отпечаток на дальнейший исторический ход событий и взаимоотношения между Киевом и Полоцком. Не случайно ведь летописец посчитал необходимым внести в «Повесть временных лет» легенду об извечной вражде между двумя этими феодальными центрами. Рогнеда так и не смогла забыть обиду, нанесенную ей киевским правителем. Свою ненависть к Владимиру она передала детям. А это и Изяслав — родоначальник полоцких князей; и Мстислав Тмута-раканский; и Всеволод Волынский, сватавшийся к вдове шведского короля Эрика — Сигриде-Убийце — и сожженный ею вместе с другими женихами на пиру во дворце; и Ярослав Мудрый; и две дочери — Предслава и Мария Доброгнева (жена польского короля Казимира).
Образ Ярослава — первый в истории образ мятежного сына, который выказал непослушание отцу, отказавшись платить требуемую дань. Он не просто попал в немилость к своему величественному родителю. Ярослав проявил непокорность, за что Владимир даже готовился идти на него войной.
«По известиям летописи, будучи на княжении в Новгороде в качестве подручника киевского князя, Ярослав собирал с Новгородской земли три тысячи гривен, из которых две тысячи должен был отсылать в Киев к отцу своему, — пишет об упомянутых событиях Костомаров. — Ярослав не стал доставлять этих денег, и разгневанный отец собирался идти с войском наказывать непокорного сына. Ярослав убежал в Швецию набирать иноплеменников против отца. Смерть Владимира помешала этой войне. Сообразно с тогдашними обстоятельствами, можно, однако, полагать, что были еще более глубокие причины раздора, возникшего между сыном и отцом…»
Костомаров высказывает собственные соображения относительно этой внутренней и скрытой подоплеки: «Одни летописные известия называют Ярослава сыном Рогнеди, но другие противоречат этому, сообщая, что Владимир имел от несчастной княжны полоцкой одного только сына, Изяслава, и отпустил Рогнедь с сыном в землю отца ее, Рогволода; с тех пор потомки Рогнеди княжили особо в Полоцке и между ними и потомством Ярослава существовала постоянно родовая неприязнь, поддерживаемая преданиями о своих предках. Из рода в род переходило такое предание: прижимши от Рогнеди сына Изяслава, Владимир покинул ее, увлекаясь другими женщинами. Рогнедь, из мщения за своего отца и за себя, покусилась умертвить Владимира во время сна, но Владимир успел проснуться вовремя и схватил ее за руку в ту минуту, когда она заносила над ним нож. Владимир приказал ей одеться в брачный наряд, сесть в богато убранном покое и ожидать его: он собственноручно обещал умертвить ее. Но Рогнедь научила малолетнего сына своего Изяслава взять в руки обнаженный меч и, вошедши навстречу отцу, сказать: «Отец, ты думаешь, что ты здесь один!» Владимир тронулся видом сына. «Кто бы думал, что ты будешь здесь!» — сказал он и бросил меч; затем, призвавши бояр, передал на их суд дело с женою. «Не убивай ее, — сказали бояре, — ради ее дитяти: возврати ей с сыном отчину ее отца»… Внуки Рогво-лода, помня, по преданию, об этом событии, находились во враждебных отношениях с внуками Владимирова сына, Ярослава, которому кроме Полоцкой земли, оставшейся в руках потомков Рогволода с материнской стороны, досталась в княжение вся остальная Русская земля…»