Реформы Сильвестра и его окружения коснулись всех сфер общественного устройства Московской державы, включая духовенство и военных. Любопытно, что уже тогда были сделаны попытки изжить привилегии. В 1550 году появились высочайшие распоряжения, чтобы в полках князьям, воеводам и боярским детям «ходить без мест», «и в том отечеству их унижения нет». За одним лишь главным воеводой большого полка оставалось право на привилегии, а все прочие между собой уравнивались. Но эта прогрессивная мера так и не прижилась, поскольку даже люди широких взглядов того времени не могли избавиться от предрассудков. Уже в следующем ГОДУ другим высочайшим распоряжением была установлена разница в достоинстве воевод между собой. В летописи по этому поводу говорится: «А воевод государь подбирает, рассуждая отечество», что означает: подбирает воевод, принимая во внимание службу их отцов. С падением власти «избранной рады» привилегии узакониваются вновь, с еще большей силой.
После внутренних преобразований Сильвестр и его единомышленники занялись покорением Казанского царства. Как известно, ранее эта территория подчинялась московскому правителю, а сейчас ей владел злейший враг русских — Сафа-Гирей. По выражению современников, Казань тогда «допекала Руси хуже Батыева разорения; Батый только один раз протек Русскую землю словно горящая головня, а казанцы беспрестанно нападали на русские земли, жгли, убивали и таскали людей в плен». Их набеги сопровождались варварской жестокостью: пленникам выкалывали глаза, обрезали уши и носы, отрубали руки и ноги, вешали за ребра на железных гвоздях. Русских пленных у казанцев было такое множество, что в Казани существовал даже своеобразный рынок рабов.
Внутренние распри между казанскими правителями значительно ослабили их влияние. Местное население тяготело к Москве. В результате успешных военных кампаний русские начали диктовать политику в Казанском царстве. Однако опыт показывал, что Москва не может управлять Казанью только через своих ставленников. Когда Адашев во главе войска прибыл туда и сбросил Шиг-Алея с престола, казанцам было объявлено, что к ним будет прислан новый царский наместник. Но князя Семена Михайловича Микулинского, утвержденного на эту должность, в город не впустили. Прибывшим русским кричали с городских стен: «Ступайте, дураки, в свою Русь, напрасно не трудитесь; мы вам не сдадимся, мы еще и Свияжск у вас отнимем, что вы поставили на чужой земле». Свияжск — важный опорный пункт по правому берегу Волги, поставленный на чувашской земле, был в последнее время предметом бесконечных дипломатических споров между Москвой и Казанью и несомненной военной победой русских над своими противниками.
После такой дерзости со стороны казанцев было решено идти на царство с сильным ополчением, чтобы навсегда покончить с ним и захватить его земли. Стотысячное войско в этом походе возглавлял сам Иван Васильевич. Трусливый самодержец предпочел дождаться, когда город будет взят подданными, и только после этого торжественно въехал в покоренную Казань, наполненную трупами.
Покорение Казанского царства подчинило русской державе значительное пространство на восток до Вятки и Перми, а на юг до Камы и открыло путь дальнейшему движению русского племени. В Москве царя ожидали торжественные встречи и поздравления. Во-первых, он возвратился в столицу победителем. Во-вторых, за время похода у него родился наследник Дмитрий.
Можно сказать, что эти события предрешили дальнейшую судьбу Сильвестра и «избранной рады». Иван Васильевич словно бы возмужал и вновь уверовал в свои силы. Теперь он был уверен в своем влиянии на подданных. И теперь у него был сын, рождение которого обеспечивало его царскую власть и в будущем. В душе царя зародилось чувство недовольства своим зависимым положением. Он уже осмеливался говорить опекунам: «Бог меня избавил от вас!» Но для того, чтобы полностью освободиться из-под влияния окружения, необходим был толчок, который, в свою очередь, побудил бы противников Сильвестра и Адашева к решительным действиям против них.
В 1553 году Иван Грозный неожиданно тяжело заболел и из-за горячки едва не умер. Придя в себя, он приказал составить завещание, в котором объявлял младенца Дмитрия своим наследником. Но многие из собравшихся в царской столовой палате бояре отказались присягать. Отец Алексея Адашева осмелился сказать больному государю: «Мы рады повиноваться тебе и твоему сыну, только не хотим служить Захарьиным, которые будут управлять государством именем младенца, а мы уже испытали, что значит боярское правление».