Вскоре после описываемых событий в число новых приближенных Ивана Васильевича попал брат новой царицы Михайло, необузданный и развратный по характеру человек. На дочери черкесского князя Темрюка, названной в крещении Марией, Грозный женился 21 августа 1561 года. Брак этот явился своеобразным вызовом польскому королю Сигизмунду-Августу, который отказал отдать московскому правителю руку своей сестры, выставив непомерные требования: заключение мирного договора, по которому Москва должна была уступить Польше Новгород, Псков, Смоленск и Северские земли.
Женитьба на черкесской княжне не имела никаких положительных последствий для Русской державы. Сама царица осталась в памяти людей как злая женщина, которая не могла и не хотела обуздать дикие наклонности своего венценосного супруга. Впрочем, никто из окружения в тот период не ставил перед собой подобной цели. Наоборот, поведение царя во всем оправдывалось и поддерживалось многочисленными любителями поразвлечься в его компании.
Ходили слухи, что Иван Васильевич «предавался разврату противоестественным образом с Федором Басмановым». Один из бояр, Дмитрий Овчина-Оболенский, упрекнул в этом фаворита: «Ты служишь царю гнусным делом содомским, а я, происходя из знатного рода, как и предки мои, служу государю на славу и пользу отечеству». Басманов пожаловался на это Грозному. Тот задумал отомстить обидчику. Не раскрывая своих намерений, он пригласил Овчину к столу и подал ему большую чашу вина, приказав выпить все залпом. Овчина не мог выпить и половины. «Вот так-то, — сказал самодержец, — ты желаешь добра своему государю! Не захотел пить, ступай же в погреб, там есть разное питье. Там напьешься за мое здоровье». Овчину увели в погреб и задушили, а царь, словно ничего не знал об этом, послал на следующий день к нему домой приглашать к себе. Неведение и растерянность жены Овчины, которая не знала о судьбе своего мужа, потешали Ивана Васильевича.
Сторонники прежнего окружения исчезали один за одним. Князь Дмитрий Курлятов вместе с женой и дочерьми был сослан в каргопольский Челмский монастырь. Через некоторое время царь вспомнил о нем и приказал убить. Другой боярин, князь Воротынский, также был сослан со всей семьей на Бело-озеро. Князь Юрий Кашин и его брат были умерщвлены без ссылки. Тогда же начались преследования семейства Шереметевых, которые закончились для них трагически.
Грозным овладела навязчивая идея: он боялся измены со стороны всех, кого подозревал в дружбе со своими прежними опекунами. Ему казалось, что из-за невозможности снова к нему приблизиться они перейдут на службу к польскому королю или к крымскому хану. Больное воображение подсказало немыслимый выход. Он начал брать с бояр и князей поручные записи, в которых они клялись верно служить государю и его детям, не искать другого государя и не выезжать в Литву или другие державы. В 1561 году подобные заявления были подписаны князем Василием Глинским и боярами Иваном Мстиславским, Василием Михайловым, Иваном Петровым, Федором Умным и другими. До нас дошла весьма любопытная поручная записка князя Ивана Дмитриевича Бельского, датированная мартом 1562 года. Иван Васильевич заставил за него поручиться множество знатных лиц с обязанностью уплатить 10000 рублей в случае измены. В апреле 1563 года с этого же боярина была взята новая запись, в которой он сознается в том, что преступил крестное целование и собирался бежать к Сигизмунду-Августу с целью причинить вред своему государю. Скорее всего, такого замысла у Бельского не было, хотя многие в то смутное время спасались бегством из Московского государства именно в Литву (современная территория Беларуси). Ведь и Глинские, и Бельские, и Мстиславские, и Хованские, и Голицыны, и Щенятевы, и Трубецкие и многие другие княжеские роды происходили именно из Литвы (Беларуси).
Под давлением Бельский вынужден был оклеветать себя, чтобы поручители расплатились за него и отдали деньги в казну. В пользу такого предположения свидетельствует тот факт, что Бельский не понес сурового наказания, а это шло вразрез с принципами Грозного.