— Суп с котом, — усмехнулся Мигель. У него была самая обаятельная улыбка калифорнийского побережья.
— Именно так. Приехать к Яну, показать чистый паспорт и сказать: “Такие пироги, Ян, но теперь всё позади! Где там твой дом?... Плита?.. Духовка…”
— Ты вообще сможешь?
— Быть домашней девочкой?
— Да.
— Нет. Но я попробую. Кто не ошибается — тот не учится. А кто не пробует — тот лох. Ты же знаешь.
— Знаю. Но ты знаешь где нас найти, если что…
— А вы что от меня куда-то решили деться?
— Нет, но если вдруг дел станет по горло, про нас не забывай. Пошли, скоро твой Король просечёт, что спит в незнакомой комнате и совершенно один! Завтра решим вопрос с браком, взбодрим тебя, поможем определиться, и отправим в Россию свежей, отдохнувшей и свободной.
— Даже странно думать, что этот великолепный мужчина, — я отвесила шутовской поклон.
— О да-а-а, детка, продолжай, — он отвесил ответный.
— Станет моим б-б-б-бывшим му-у-ужем, — мы стали кривляться, и почему то меня это не смешило и не успокаивало несчастные нервы.
Ян. Ян. Ян.
Я по тебе очень скучаю.
Глава 32. Ян
— Всплеск жесткий, — хрипел Ростов, еле продирая с утра глаза. — Это когда на 4 месяц запоя… Ты просыпаешься как бурят опухший. И практически ничего не видишь… Думаешь е**ть, п****ц ослеп. Говоришь, Боже… Я брошу пить, верни зрение.
Ростов махнул рукой и телефон упал в траву. Он посмотрел на это дело скептически, видимо, впав в глубокие думы: поднять или пусть отдохнёт. Решил, что поднимать не стоит.
— Оно возвращается, — продолжил оратор, вытянув ноги. Его тело сползло в шезлонге так, что подбородок почти коснулся груди. — Через три часа ты опять в сопли…
Одним словом, трезвый день начался с нетрезвого решения.
Мы с Викой стояли перед моим домом, в который я до жути не хотел идти. Как будто кто-то перекрыл что-то внутри меня, это превратилось в чужую опасную территорию войны, а там, где у меня был мир, всё поросло поганым вереском. В своём Доме я мог только пить, пить и разлагаться. Мы с парнями даже стройкой занялись, грешным делом. Стали помогать бригаде, чтобы избавиться от алкогольной зависимости и взбодриться. Устроили день ЗОЖ, а на утро все вспомнили что у них вообще-то есть дела. За Ростовым приехала Лера, не позволив сесть на переднее сиденье, где сидела какая-то дворняга, которую эти двое обожали как родного сына и называли Луи.
Лев очнулся и уехал с ним же, потому что вспомнил, что у него самолёт. Ну конечно, вовремя.
Петрова забрала психованная Гелла, прикрикивая, что он должен был забрать к себе некую… сестру? Ещё одну? Что?
Сразу после того, как наступило капитальное одиночество, пришлось взять себя в руки и вынырнуть хоть ненадолго. Хоть на день, на минуту. Умыться, просто, мать вашу, умыть пьяную рожу и разблокировать чёртов телефон.
И вот умыл, разблокировал и стою перед своей квартирой, а передо мной Вика. И она пыхтит и кряхтит.
— Расскажи мне друг, как так вышло? — она скрестила на груди руки. — Что ты жил не тужил и я, с**а, ждала от кого угодно подвоха, от любой из дам твоих, а потом посыпался от… непонятно кого за… две недели. Ты как? Норм вообще?
— Ы-ы, — я помотал головой, сделал огромный глоток минералки и выбросил бутылку в урну, вытирая рот рукавом.
— Кто это и как ты докатился до этого дерьма…
— Это два вопроса или один?
— Два.
— “Это” — это Сафо… я её люблю.
— Но она сука?
— Сука… п***ец, сука… — я достал новую бутылку минералки из сумки Вики, лежащей на капоте моей машины.
— Ладно, пошли, дружок… Вещи твои соберём.
— Пошли…
В квартире было тихо. Я не выбирал время, когда там никого — это трусливо. Я не выгадывал, чтобы там все были — это самонадеянно. Я просто уже неделю не смотрел на часы. Кира сидела на диване, обняв себя руками и щёлкала каналы телевизора. Я даже не знал, что у нас есть каналы. Интересненько.
Алиса… её не было.
— Кира? — позвала Вика, первой проходя в квартиру. Я замер в прихожей, глядя на всё своё прошлое окружение. Струсил? Нет. Я вспоминал, как дурак, Сафо. Тут. Даже тут.