Глава 42. Сафо
Как же. Я её. Ненавидел.
Больше, чем Монтекки ненавидели Капулетти, больше, чем «акулы» ненавидели «ракет». Больше, чем Гитлер ненавидел евреев. Если все эти ребята желали друг другу смерти, то я желал Сафо смерти взаимной. Одновременной со мной и прямо сейчас.
Терпеть её было невозможно. Мы оба явно были не в себе, если продолжали находиться тут, прижавшись к двери и целуясь, кусаясь. Она так крепко вцепилась в меня, что казалось уже пролезла под кожу. Что исполнилась глупая мечта про всегда и навечно. Хотел я этого теперь? Нет. Я хотел чтобы её не стало, и меня вместе с ней. Она не оставляла выбора.
В чём я был уверен в тот момент?
Что не хочу больше делить её с миром и, если эта блажь - её неотъемлемая часть, мне плевать. Я вырву с мясом эту всеобщую любовь, потому что она несёт только вред. Я был уверен, что не хочу её больше видеть… чужой. Женой, матерью, дочерью, племянницей. Хватит с меня. Я был уверен, что больше она не станет от меня уходить, не сможет. Не отпущу, но что это в сущности значит? Что я привяжу её к себе? Быть может, так и будет.
От Яна вместо эпиграфа
Сейчас он обнимал меня, так что кости трещали, целовал так, что губы опухли, а я стонала что-то, кажется, это даже были слова. Поделом мне… Если я что-то и хотела мне сказать, должна была это сделать давно. Сейчас – время молчать.
И Ян казался всё ближе и ближе, как будто это было возможно, пока мы не скатились по стеночке на пол, всё так же обнимая друг друга. Пока я не обхватила его ногами, желая быть ближе. Пока не пробралась в самое нутро, в сердце и лёгкие. Я отворачивалась от его поцелуев, чтобы дышать, а он скользил по моим щекам и шее губами. Мои волосы рассыпались под его пальцами.
— Сафо… ты со мной, — не то спросил, не то сказал мне.
— С тобой, — ответила я и сама потянулась к его губам. Скрестила ноги за его спиной, обняла шею так, чтобы задохнулся и замерла, прижавшись щекой к его плечу, пока он целовал мои волосы.
Мы обнимались, как будто этого было достаточно. А потом вдруг стало ясно, что да. Возможно, что да. Потому что сейчас всё было совершенно. Он мягкий, тёплый и нежный. Он сильный и я в нём растворилась. И от страха, что этого может не быть сердце бьётся до сих пор с болью.
— Ян, — позвала я.
— Что? Что…
— Ничего. Ты тут…
Я отстранилась, глядя ему в глаза, гладила его щёки.
А потом наклонилась, чтобы не яростно, но медленно и нежно поцеловать. Долго, очень долго, будто испытывая его терпение. И с каждой секундой этого поцелуя всё становилось ярче. Ян просто проводил самыми кончиками пальцев по моей шее, а я дрожала, и из горла вырывался стон. Ян просто гладил мои скулы, а я судорожно хватала ртом воздух. Ян перенастроил напряжение между нами на новую волну. И теперь даже порывы летнего ветра за окном уже не казались просто касанием воздуха к коже. Они превратились к касания рук Яна. В страшную пытку.
Мы остановились, задержав дыхание и задержав момент, вцепившись друг в друга, а потом сорвались на бег. Снова.
Он рвал на мне одежду, стремясь раздеть, а я торопилась помочь и в итоге каждый раз, когда нам удавалось снова сблизиться мы были ещё чуть ближе друг к другу. Ещё чуть обнаженнее. Чуть ярче чувствовали каждое прикосновение.
Мир закружился, Ян перенёс меня с пола на тот самый матрас и снова остановился, глядя на меня. Он в нетерпении дрожал и на его лбу блестели капельки пота, а отросшие волосы падали на лицо. Он был красив и безумен, раскалён до предела и боялся прямо сейчас сорваться, но я сама его на себя потянула срывая футболку, так что она затрещала, а через секунду его обнаженная грудь накрыла мою, а я перестала дышать. Мои хриплые вдохи растворились в воздухе, оставив оглушающую тишину, шум в ушах, жжение в висках и головокружение такое, что связь с реальностью потерялась. Я так безгранично рассчитывала, что вот это чувство - навсегда. Что это не страх потери или скорого расставания, что это - то самое. Вечное. Правильное и не опошленное уродливыми желаниями удовлетворения.
Он замер снова, посмотрел мне в глаза, так что я перестала на миг дышать, и через секунду я была вынуждена кричать и биться, снова задыхаясь. Если есть красота в физической любви, то вот она, здесь. В тесно прижатых друг к другу телах, в его напряжённой спине, в зарывшихся в мои волосы пальцах, пытающихся удержать голову на месте, чтобы целовать. В том, что я так плохо умею понимать с тех пор, как решила, что секс - не для меня.
- Скажи мне, - поднимаясь надо мной, останавливаясь в той точке, которая так мучительно хороша. - Ты всё ещё считаешь, что это смешно?