Люди понятливо кивнули, подобрали оружие и быстро покинули стену. Светлые без лишних слов последовали за ними, оставив Темного собрата, наконец-то, открывшего свои истинные возможности, и сурового Воеводу в одиночестве.
Таррэн хотел задать очень много вопросов: о Белке, о Белике, о Гончих и о Стражах, которые не возражали против такого положения дел. Но вопросов было так много, что он сам не всегда сознавал, какой из них важнее. Наверное, все-таки один: Белка... маленькая Белка, которая вдруг решилась принять такой странный облик. Которая заставила себя забыть о том, кто она на самом деле. Вынудила остальных принять этот выбор и вот уже много лет живет в такой ненормальной для девушки ипостаси. Сколько ей? Двадцать девять? Тридцать скоро? А выглядит, как шестнадцатилетний подранок. Если, конечно, забыть о вполне сформированной фигуре и той изумительной пластике, которой далеко не каждая женщина может похвастаться. Почему она соглашается на это? Почему позволяет себе быть не тем, кем должна? Почему с такой яростью защищается от малейших намеков на обратное? Она - красивая, молодая, совсем еще не видевшая жизни, кроме той войны, что ведется в Пределах ежедневно? Почему не уедет? Не забудет? Почему не найдет хорошего парня и не растит детей в тихом спокойном домике у лесного озера? Не радуется внукам? Не занимается тем, чем положено в ее возрасте и с ее данными? Для смертных это так естественно!
- Почему? - только и спросил Таррэн, едва попутчики исчезли в темных коридорах Заставы. Спросил тихо, глухо, непривычно растеряно, но мудрый Страж понял его правильно и остро взглянул.
- А ты не знаешь?
Эльф опустил голову и закусил губу: да, уже знаю. Видел когда-то в ее памяти. Именно теперь все было кристально ясно и, наконец-то, встало на свои места. Особенно то, почему Белка совершенно не терпит чужого прикосновения. Тем более, мужского. Почему предпочитает со всем справляться сама, не доверяя никому, кроме своих кошек. Недаром ни один из Стражей даже не заикнулся о том, чтобы ей помочь. Может, и хотели бы, да не рискнули навязываться, потому что ОНА слишком ценит свою независимость. Может, уже на себе испробовали, что бывает за попытку навязаться там, где не просят. А может, Траш помешала. Или Карраш, что опять воинственно задрал хмеров хвост и только ждет повода для выяснения отношений. Кстати, он опять похож на суровую подругу до последней черточки. Ну, кроме уха и желтых глаз. А Белка, она... красивая. Правда, красивая, особенно для человека. Раньше это не сильно бросалось в глаза, просто не до того было, чтобы разглядывать симпатичных "мальчиков", но сегодня, в этом странном доспехе, от которого начинало пересыхать горло даже у стойких и ко всему привыкших Стражей, она была действительно хороша.
Таррэн горько усмехнулся: если бы она не была такой, тот Темный... тот мерзавец ни за что не тронул бы ее даже пальцем. Ведь ему всегда нужны были только лучшие, а они с Литой были очень привлекательны даже в детстве. Обе. Особенно, эти удивительные голубые глаза, в которые хотелось бесконечно смотреть даже тогда, когда все были уверены, что Белик - мальчишка. А с годами они стали только ярче, пронзительнее, они завораживали, манили, притягивали и, одновременно, сулили немало опасностей.
Но именно этим и были прекрасны.
Эльф слишком хорошо помнил чужое горе, чтобы не знать причины ее ненависти. На своей шкуре прочувствовал ее отчаяние. Знал, как это бывает, когда надеяться больше не на что, все мосты сожжены, веры ни во что не осталось, а к коже уже прижимается холодное острие, готовое нанести руны Изменения. Те самые проклятые руны, которые до сих пор зеленым огнем горели у него перед глазами. Он видел через Белку смерть маленькой Литы. Знал, почему так случилось. Понимал, за что удостоился чести быть всего лишь "противником", и почему даже это с ее стороны - великое одолжение. Понимал, почему он никогда в жизни не перейдет в другую, более достойную категорию. Знал теперь причину и ее "предательства" на Тропе, когда она не стала ничего разъяснять и утруждать себя доверием, а просто заставила его оборвать узы. Так, как посчитала нужным. Да, эльф твердо знал: она не простит его Род и страшное сходство со своим палачом, никогда не забудет той боли и не откроется, как ни старайся. Это правда. С этим придется смириться и не трогать, не ворошить. Не пытаться исправить и даже не приближаться. Ведь ТАК действительно лучше для всех.
- Я уже давно так живу,- зазвенел в ушах ее тихий голос. - И пока не вижу причины что-то менять... так намного проще... нельзя по-другому... просто нет выбора... ведь на самом деле он меня убил... и надеюсь, ты скоро поймешь, в чем разница...
Да, теперь он действительно понимал.
Над Левой Заставой медленно занималась заря, щедро расцвечивая распаханное и заваленное трупами поле свежими красками. В ее неярком свете из полумрака начали проступать очертания странных и невиданных прежде тварей, усеявших своими телами все пространство до самого горизонта. Плавно осветились забрызганные желтовато-зелеными и отвратительно бурыми пятнами стены Заставы. Набирающий силу рассвет золотыми бликами заиграл на шкуре гигантской саламандры, чья страшноватая голова лежала отдельно от тела и с немым укором смотрела на суровые лица победителей. Усталые Стражи стягивали покореженные шлемы, убирали мечи, прятали в башнях истерзанные арбалеты, сбрасывали поцарапанные кольчуги и начинали медленно расходиться по своим делам. Кто-то уже скинул вниз длинные веревки и подхватил странные острозубые пилы, явно намереваясь добыть у сдохшей ящерицы драгоценную чешую. Кто-то отправился спать. Кому-то еще предстояло нести дневную вахту, а кого-то просто бережно унесли на руках. Уставший маг приготовился подчистить землю далеко внизу и спалить то, что еще осталось нетронутым. Гончие давным давно покинули поле боя. Небо заметно посветлело, очистилось, даря выжившим надежду на новый день... но все это казалось Таррэну каким-то далеким и несущественным сейчас. Просто неважным. Пустым.
Он снова покачал головой и, заметив, что Воевода милосердно удалился, оставив его наедине с невеселыми мыслями, позволил себе долгий прерывистый вздох.
Белка, Белка... маленький, хрупкий, совсем еще юный человечек, которому когда-то не повезло попасться на пути Темного эльфа. Такого же, как я. Такого же, невероятно похожего, кто причинил тебе столько боли. Ты очень сильная, Белка, и, одновременно, ранимая. Хрупкая, но и прочная, как закаленная сталь. Временами - податливая и гибкая, изменчивая, словно прозрачная гладь лесного озера, а иногда - жесткая и острая на гранях, как твои родовые мечи. Все еще способная на привязанности, но никогда не доверяющая никому, кроме своей стаи.
У тебя красивое лицо, Белка - совсем юное, невинное, нетронутое... но душа изуродована прошлым, и Седой правильно боится, что она больше никогда не оживет. Вряд ли после такого воскресают. Вряд ли с таким можно смириться, сжиться и когда-нибудь забыть.
Да, ОН изменил тебя, Белка. Страшно изменил. ОН изрезал не только твое тело погаными письменами, но и выжег их изнутри, навсегда запретив быть такой, как начертано. ОН вытравил эти проклятые руны своей кровью, вырезал их на твоей коже и этим едва не убил. ОН уничтожил ту, кем ты когда-то была. Вырвал твою душу и сердце, безжалостно растоптал и оставил в живых лишь малыша Белика, который так хорошо научился скрывать свою истинную суть.
Я ВИДЕЛ, что ОН с тобой сотворил, Белка. Чего добивался, как много горя принес в твою жизнь. Я ВИДЕЛ Литу. Видел многое, если не все, и мне страшно вспоминать об этом. Я не знаю точно, как ОН сумел обойти свои прежние неудачи, как совместил эти проклятые знаки. Не знаю, в чем именно и где ОН ошибся, раз после такого кошмара ты все-таки выжила... но зато я очень хорошо знаю, чего ни за что, ни при каких условиях больше не сделаю, Белка.
Клянусь своим истинным Именем: я никогда не сделаю тебе больно...
Конец второй части.
Здесь и далее стихи автора