– Как чуял, что пригодиться! Радуйся, рыжий: сейчас приложим, кровушку остановим, а там, глядишь, и убивать тебя не придется!
– Вот спасибо! – язвительно отозвался Весельчак, скривившись, когда ловкие пальцы сноровисто размотали окровавленные тряпицы.
– Не за что! Снимай штаны.
– Я сделаю, – неожиданно вмешался Урантар, настойчиво отстраняя Белика. – Иди, кошек своих встречай и проследи, чтобы они никого не задрали по дороге. А еще лучше – сам проверь: дождь скоро, а с водой наружу всякое… вылезает.
– Дядько, ты чего?!
– Ступай! – неумолимо велел Страж, и Белик равнодушно пожал плечами, искренне не понимая, зачем так переживать. Но перечить он не стал – послушно встал, ободряюще похлопал рыжего по плечу и отправился следом за умчавшимися хмерами.
– Я Карраша потом пришлю.
– Иди, иди. Без тебя разберемся.
Пацан негромко фыркнул и пропал за скалой. Только после этого Дядько перестал хмурить седые брови, покачал головой, словно сетуя на неудачное расположение раны, и требовательно кивнул.
– А теперь снимай…
Карраш вернулся примерно через час, когда и рыжего успели привести в порядок, и сами отдохнули от многочасового перехода, и солнышко начало ощутимо клониться к вечеру. Завидев гибкую фигуру хмеры, Таррэн настороженно привстал, но быстро узнал ехидную ухмылку во всю пасть (Торк! До чего она походила на оскал гаррканца!), хищные желтые глаза и расслабился: свои.
Самец коротко рыкнул, властно кивнув на тесный проход, из которого только что вынырнул, нетерпеливо подтолкнул лапой замешкавшегося Ирбиса, который вздумал вытирать оставшиеся после приятеля кричаще красные следы. Затем презрительно фыркнул, оттеснил глупого смертного подальше, после чего повернулся к обрыву спиной и быстро-быстро заработал передними лапами, легко сбрасывая вниз целые пласты горной породы вместе с засохшей на них кровью. За ними – землю, потом – глину, мелкие камушки и даже редкие травинки, где его чуткий нос ощущал знакомый солоноватый привкус. Он не успокоился даже тогда, когда вырыл приличных размеров яму – старательно обойдя ее по кругу, он зачем-то тщательно принюхался, покопал еще для верности и только после этого признал работу выполненной на совесть. Но и тогда не ушел, а ненадолго присел, выпустил тугую струю пахучей жидкости из-под хвоста и с довольным видом оглядел отчаянно закашлявшихся людей.
– Хр-р… что это за гадость?!! – задыхаясь, просипел Ибрис.
Молот с руганью попытался прикрыть лицо рукавом, но не преуспел – вонь поднялась такая, что аж слезы на глаза наворачивались. Не говоря уж о том, что в горлу то и дело подкатывала противная тошнота.
– Не знаю, как вы, но я не удивлюсь, если у него даже какашки ядовиты… – с трудом прохрипел Аркан, поспешно покидая место преступления.
– Кхе! Кхе!! КХЕ!!! – отозвался Сова, утирая слезящиеся глаза и торопясь за ним, как на пожар. – Боюсь, что не только они. Гляди, как камень разъело!
Дядько, загадочно улыбнувшись, подхватил хромающего рыжего под локоть и со всей доступной скоростью потащил его прочь, на безопасное расстояние, где утер раскрасневшееся лицо и, наконец, шумно выдохнул.
– Фу! Карраш, ты хоть предупреждай в следующий раз: люди же несведущи в таких делах и не знают некоторых особенностей твоего организма!
– Он бы лучше на гиен так нагадил! – проворчал Весельчак, неприязненно покосившись на наглую тварь: Карраш только что не сиял от гордости. Раздулся-то точно, да еще и грудь вперед выпятил, став неуловимо похожим на крупный костяной мячик с иголками. Потом довольно улыбнулся во всю пасть, заурчал и огромными прыжками помчался прочь, искренне радуясь тому, что поручение строгого хозяина исполнил в точности. Теперь там нюхай – не нюхай, только головную боль себе заработаешь, да стойкий чих на две недели. А кровушка-то тю-тю! За такой мощной завесой из несусветной вони не то, что ее – собственные испражнения не учуешь!
Хмера, мгновенно придя в прекрасное расположение духа, счастливо заскакала вокруг ворчащих и беспрерывно утирающихся людей, порой совершая от избытка чувств такие головокружительные прыжки, что раздраженные эльфы мысленно пожелали глупому самцу куда-нибудь свалиться и смачно треснуться башкой, чтобы впредь думал прежде, чем делать гадости. Но не свезло: Карраш умудрялся даже из самых причудливых пике всегда приземлиться точно на лапы, хвостом работал не хуже, чем обычная кошка, а когтями ловко цеплялся за малейшие трещинки в камне. И поэтому ни разу не то, что не упал – даже не поскользнулся. А когда увидел неподалеку приветливо раскинувшийся лужок неопытного песчаника, рванул вперед с такой скоростью, будто маму любимую встретил, после чего зарылся костяной мордой в песок и принялся с азартом копаться внутри. И это было настолько не похоже на степенную, невозмутимую, смертельно опасную и, одновременно, полную скрытого достоинства Траш, рядом с которой становилось физически некомфортно, что люди невольно замедлили шаг, неприлично разинули рты и изумленно уставились на происходящее.
– Молодой он еще, – извиняюще пояснил Урантар. – Резвый, да шустрый не в меру. Особенно там, где не надо. Только-только в силу вошел, вот она и ищет выхода.
Карраш живо поднял голову, сжимая в зубах толстое щупальце истошно заверещавшего песчаника, и смущенно потупился. Ну что? Кушать-то хочется! Для него никто ведь не взял с собой бараньей тушки? Или хотя бы коровье бедрышко на ужин? Вот и приходится изворачиваться на ходу.
– Вот-вот, – намекающе хмыкнул Страж, и он смутился еще больше. Торопливо мотнул головой, с мясом вырывая несчастную конечность, поспешно заглотил, не жуя, и с самым невинным видом хлопнул длинными ресницами. – Дорогу показывай, обжора! Успеешь еще поохотиться.
Карраш понятливо кивнул и, бросив скулящую от боли добычу, гигантскими прыжками помчался дальше, но на этот раз поминутно останавливаясь и заботливо проверяя, не отстал ли кто.
– С ним у Белика тоже узы? – негромко поинтересовался Таррэн.
Урантар покачал головой.
– Нет, он еще слишком молод и плохо умеет себя контролировать. Белику даже с Траш порой бывает нелегко, хотя они неразлучны с самого детства, а ведь она гораздо разумнее и спокойнее, чем обычно бывают хмеры. И прекрасно понимает его даже тогда, когда никакого Единения нет и в помине. А Карраш… нет. Малыш не рискует связываться: его слишком тяжело держать в узде.
– Тогда я не понял: почему он вообще слушается? – влез Весельчак, которого Страж так и поддерживал под руку, запретив опираться на больную конечность. – Траш – ладно, с ней все ясно: самка и все такое… но Белик же – мужик! А ты говорил, хмеры своих самцов на дух не переносят, это раз. И, во-вторых, они вроде как не живут в общей стае.
– М-м-м-м… в каком-то смысле ты прав. Но тут дело в другом, мой хромой друг: ради Белика они оба готовы на все, и это заставляет Траш быть терпимее не только к Каррашу, но и к нам, а Карраша – сдерживать свои нехорошие наклонности. К тому же, он действительно нравится Траш, поэтому и спрос с него совсем другой. Хотя всего десять назад лет этот зубастый изменник мог бы устроить хорошую драку, чтобы доказать вам свое превосходство и право быть рядом со своей избранницей. А сейчас, как видишь, принял с ходу и вовсе не стал выяснить отношения. Даже с Молотом, хотя тот самый здоровый.
Рыжий обалдело воззрился на невозмутимого седовласого.
– Какую драку? Зачем?
– А чтоб узнать, кто из вас, самцов, сильнее и крепче, – с усмешкой пояснил Страж. – У него это в крови – природа, так сказать: завоевывать авторитет для своего гарема. Насилу отучили. И то, только после того, как Белик не раз по голове настучал, да кастетом бока толстые отходил. А Траш еще и добавила, иначе у меня полЗаставы бы из строя вышло, пытаясь совладать с этим чудовищем – там же одни мужики и есть… гм, почти. Это сейчас он стал поспокойнее, но раньше… бр-р-р… особенно, если голодный и злой.
Весельчак беспомощно развел руками.
– Ну, знаешь… с нашими парнями я бы еще связался, если девка, конечно, того стоит, но чтобы воевать за самку хмеры – это уже слишком!