Таррэн тихо вздохнул.
Странно, что все так вышло. Странно, что Белик сам предлагает узы. Странно, что Траш не выказывает удивления, а Карраш только недовольно урчит и взволнованно грызет камни. Что здесь не так? Почему Белик все-таки решился? Что он во мне увидел? Решил ли простить? Надумал ли снова, как в прошлый раз, проверить?
Не знаю. Ничего уже не понимаю… гм, интересно, почему у Элиара такое странное лицо? Если бы не знал его раньше, то решил бы, что он собирается предложить себя, если я сейчас откажусь. Просто глаз с мальчишки не сводит! Ловит каждое его слово! Аж вперед подался, чтобы перехватить его взгляд, и, кажется, действительно готов… нет, это просто невероятно! Поверить не могу! Что с ним вообще случилось за эти пару минут?! Что со мной случилось за эти несколько дней?!!
Темный эльф вздрогнул, когда пристальный взгляд Гончей снова пронзил его душу до самого дна, внезапно ощутил, как в груди взволнованно шевельнулось его странное сердце, а затем увидел, как потеплели у Белика глаза, и со всей ясностью понял, что окончательно потерял рассудок.
Глава 12
Жаркое солнце нещадно припекало с недосягаемой высоты, заставляя нагретый воздух дрожать от жары и, одновременно, придавая безупречно черной гриве Темного эльфа заманчивую синеву. Оно блистало, играло, задорно переливалось в его длинных волосах, делая его похожим на объятую янтарным пламенем скульптуру, которая отличалась от настоящей статуи только взволнованно трепещущими ноздрями и этими шелковистыми волосами, до которых вдруг ужасно захотелось дотронуться, чтобы проверить, так ли они мягки на ощупь, как кажется.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Белик, лениво развалившись на плоском камне и с почтительного расстояния изучая медитирующего эльфа. Тот сидел поодаль, неудобно скрестив ноги и старательно шевеля губами, будто разговаривал с невидимым собеседником. Глаза плотно закрыл. Руки расслаблено уронил на колени, пальцы сложил совсем уж странным образом, обозначив какую-то незнакомую фигуру. Оба его меча лежали рядом – только дотянись, сброшенная наземь куртка валялась где-то в необозримой дали, штаны он закатал до колен, чтобы не мешали, а сапоги сбросил сразу, как только выставил защитный контур. – Эй, ты меня слышишь? Что делаешь, спрашиваю!
– Пытаюсь увидеть твою настоящую ауру, – наконец, отозвался Таррэн, не открывая глаз. – Раз уж мне придется держать узы, то надо создать их хотя бы за пару часов до Тропы, чтобы успеть привыкнуть.
– И как, получается? – с нескрываемым ехидством пропел мелкий наглец, беззаботно покачивая ножкой. – Что-то ты долго возишься с моей скромной персоной.
Эльф тихо фыркнул.
– Не мешай, «персона». Если я один раз пробил твой щит, то смогу и второй.
– Ну-ну.
Таррэн только вздохнул. Ну вот, стоило им удалиться подальше от Тропы, взобраться на соседнюю скалу по издевательски крутой лестнице и остаться одним, как с дурного пацана мигом слетела вся значимость и прежняя холодность. Куда-то безвозвратно пропало тоскливое ожидание в голосе, мигом исчезла скорбная складка в уголках рта, глаза вновь заблестели нездоровым азартом, утратив свое странное очарование. И вот нате вам – язвительный мелкий засранец опять тут как тут, сидит и скалится, как паразит, во всей своей красе. Наглый, ехидный, злорадный, как не знаю кто. А сосредоточенная и суровая Гончая, всего несколько минут назад требовательно смотревшая на него у Границы, бесследно канула в небытие. Будто и не было ее никогда, а все остальное ему просто приснилось.
Таррэн снова вздохнул.
– И зачем я согласился?
– Что ты сказал? – немедленно встрепенулся Белик, приподнявшись на локте.
– Говорю, что добрался. Терпи, сейчас будет тошнить.
– Я тебе что, баба на сносях, чтобы меня… о-о-о, Торк! Ты не мог поаккуратнее?! – простонал вдруг пацан и под гадкую усмешку эльфа проворно скатился на плоский камень, держась за живот и старательно сдерживая рвотные позывы – верный признак начавшегося Единения. – Дурак ушастый! Хоть бы предупредил!
– Да? А ты меня как с гиенами? Терпи, малыш, скоро пройдет, – безмятежно отозвался Темный эльф, одновременно перебирая в руках хрупкие лепестки чужой ауры, которые уже во второй раз откликнулись на его мягкий, настойчивый зов.
Удивительно, но никогда прежде ему не доводилось призывать их с таким нетерпением, как сегодня, с волнением ждать, тревожиться, страстно надеясь, что ответ все-таки придет. А поди же ты… сумел. Кстати, Белик зря насмехался – аура у него все-таки была. Не обычная, не серая, как у людей; не яркая, как у истинного Перворожденного, но она была. Только почти прозрачная и совершенно невидная, если, конечно, не знать, что искать. Сам бы Таррэн, может, и не заметил, если бы однажды, совершенно случайно, не задел ее ненароком и не запомнил до последней черточки. Наверное, от страха? Зато сейчас все оказалось гораздо проще, и теперь Белик точно никуда не денется.
За спиной Таррэна снова раздался сдавленный стон.
– Не называй… меня… малышом…
– Конечно… малыш.
– Зве-е-рь! – измученно прошептал мальчишка. – Ты бы хоть о Траш подумал! Чудовище, ей же тоже сейчас… о-о-ох!
Вспомнив про хмер, эльф слегка обеспокоился и проворно подполз к краю разогревшегося на солнце уступа. Торопливо поискал внизу Беликовских кошек, однако быстро убедился: Траш, как ни странно, чувствовала себя неплохо. Небрежно развалилась в тени длинной лестницы, она сладко дремала, положив страшную морду на разомлевшего от духоты Карраша, ничуть не переживая по поводу того, что ее драгоценный малыш остался один на один с проклятым остроухим нелюдем.
Неподалеку от хмер Седой и эльфы упорно бренчали железом. Рыжий под раздраженное ворчание Элиара без устали скакал по пыльным плитам, уклоняясь, падая и снова вставая. Аркан и Ирбис скрупулезно повторяли его движения, тщетно стараясь поймать тот таинственный ритм, с которым им вскоре предстояло штурмовать смертельно опасную Тропу Смертников. А Сова с Молотом, дожидающиеся своей очереди, тихо матерились сквозь зубы, неласково поминая наглеца Белика, благодаря которому уже второй час чувствовали себя, как селедки в горячей коптильне. Бедняги…
Таррэн хмыкнул и успокоено отодвинулся.
– Ну что, ожил?
– Тьфу на тебя! – сплюнул пацан вместо ответа.
– Вот и хорошо. Тогда поднимайся, попробуем выяснить, как получилось.
– Нормально получилось. Отсюда уже чувствую!
– Неужели? – эльф упруго поднялся, заинтересованно разглядывая тоненькую ниточку наложенных уз, и приятно удивился. Гм, а ведь верно – работает! Пусть многое ему недоступно (мальчишка довольно умело закрылся), но то, что лежало на поверхности, он чувствовал весьма неплохо.
Таррэн прислушался, слегка натянул кончик этой ниточки, вчитался. На секунду замер, неверяще прикрыв глаза, и вдруг широко улыбнулся.
– У тебя отвратительно бодрое настроение! – пробурчал Белик. – И слишком громкое, к тому же! Сияешь, как отдраенный сортир!!
– А разве у вас с Траш не так? – Таррэн, не обратив никакого внимания на недовольно Гончей, бережно поправил одну из нитей заклятия. – Разве ты ее не так же хорошо чувствуешь?
– Она не человек.
– Я тоже.
– Ты – хуже! – мрачно просветил его пацан и, все еще морщась от чужих эмоций, подошел к эльфу вплотную. – Она, между прочим, гораздо сдержаннее! Кто бы знал, что ты на самом деле не такой зануда, как кажешься… хватит скалиться, чудовище! Да-да, я уже понял, что ты на меня не злишься, мстить за брата не намерен и вообще, бессовестно рад, что все так получилось! Не понимаю только, почему ты так счастлив?!