- Врывается, значит, и все мы замираем, как дураки, глядя друга на друга. Голый я, этот индюк, с полуобножённым мечом и надутыми губками, и Ханрис, - теперь Сайн выставил руки перед собой, глядя куда-то в потолок, словно в ожидании божественного откровения. Сделал паузу, во время которой весь смех за столом умолк, и слушатели затаили дыхание в ожидании развязки, и продолжил рассказ: - А Ханрис смотрит на индюка и говорит: сэр, ваша супруга весь лагерь на уши подняла, в поисках вас. Ей кто-то сказал, что вы отправились в город. Индюк глаза выпучил, надулся ещё больше. Кто сказал? - Сайн выпрямил спину и повысил голос, передразнивая офицера, прозванного им индюком: - Я же здесь! А Ханрис ему отвечает: мол, не знаю сэр. Кто-то сказал, что вы тайком отправились в бордель.
За столом прозвучал взрыв хохота. Громче всех хохотал Маллид. Драйган и Ханрис смеялись чуть сдержаннее, а близнецы Ронар и Синта улыбались так, словно пытались скрыть, что не поняли, в чем состоит шутка. Им было всего по шестнадцать лет. Оба белокурые, голубоглазые, похожие на своего почившего три года назад родителя, как две капли воды. Больше они походили только друг на друга, разве что лицо Синты ещё не лишилось детской пухлости, её волосы были завязаны в длинную косу, свисающую с правого плеча, а тонкие губки и смотрящие из под длинных ресниц глаза выдавали женственную натуру, в то время как лицо Ронара уже стало грубеть, над губой появился пушек, а волосы были острижены по уши, ровной линией. Они, как и Драйган, за этим столом, представляли молодое поколение, но если первый находился здесь, потому что все эти встречи всегда собирал его отец - Маллид, то близнецы получили эту привилегию после смерти своего отца - Зана. Он был одним из пяти боевых товарищей, которые, в награду за военные заслуги, получил от герцога Марека Готхола землю на северной границе территории клана. А так же первым, и на данный момент единственным из них, кто скончался в мирное время. В память о друге, Маллид пригласил прошлым летом Ронара выпить с ними, заняв за столом место отца. Вот только он не учёл, что Синта была ничуть не менее отпрыском Зана, чем Ронар, и не собиралась уступать брату его первенство в чем бы то ни было, не смотря на пол и прочие предвзятости. Эти двое порой не мало веселили окружающих своими перепалками на тему: кто главный в семье. На данный момент сказать можно было только, что никто из них в данном споре не уступил, и вопрос оставался открытым.
- Видели бы вы, как эта индюшатина вылетела из моей палатки, - Сайн взмахнул свободной рукой, словно провожая вспорхнувшую в небо птичку. - Вот был, а вот не стало. А Ханрис оглядел меня так... оценивающе, с ног до головы, и говорит, совершенно спокойным тоном, словно ничего и не было: выпить не хочешь? - Сайн потрепал другу за плечо, и потянулся за выпивкой, чтобы промочить пересохшее горло. - Так вот этот парень спас мне жизнь во второй раз, - заключил он и выпил.
- Да брось, - отмахнулся Ханрис, улыбаясь лишь губами, но не глазами, остающимися все такими же серьёзными и печальными. - Это все заслуга Иветты. Она прибежала ко мне в палатку, полуголая, сказала, что тебя сейчас муженёк прирежет. Мол - спасать надо. Вот мы и придумали наскоро фигню эту, про бордель.
- Дааа... леди Иветта та ещё шалава была, - проговорил качая головой Маллид, устремив взгляд в пустоту, за спинами друзей. - Половина полка её поимело.
- Так на черта же этот офицер таскал её с собой в военные походы? - спросил Ронар.
- Потому что, как только он уходил с герцогом, Иветта к себе чуть ли не каждый день мужиков таскала, - ответил Сайн. - Вот этот индюк надутый и решил, что спокойнее ему будет, если суженная рядом останется. Так он, дурак, полагал, что сможет за ней приглядывать. Не тут-то было! В окружении бравых молодцев, истосковавшихся по женской ласке и теплу, леди Иветта открыла для себя совершенно новые перспективы.
- Ненасытная была женщина! - закивал Маллид. - Тут крутой норов нужен, чтобы сладить с такой, и инструмент рабочий. Куда же этому олуху плешивому было ублажить такую. Она мне рассказывала, что этот петух с ней в постели не больше пяти мину потеет, а потом всё, дрыхнет, довольный как пёс нажравшийся. Вот она и бегала к нам, солдатикам, пока тот спал блаженным сном.