- Спешивайся, - сказал ему Ханрис. - Оставишь лошадь у Сайна.
- До леса пойдём пешком? - удивился Ронар, но тут же спрыгнул с коня.
- Быстрее было бы верхом, но если эта зверюга не прочь полакомиться коровой, то и конем не побрезгует.
- Думаешь, что зверь не насытился?
- Думаю, что он может быть там не один.
- У тебя есть основания так полагать? - спросил Сайн голосом, в котором зазвучала тревога.
- Нет, лишь предосторожность, - успокоил друга Ханрис. - Не хочу рисковать лошадьми, тем более что нам неизвестно, как далеко этому зверю удалось уйти, и как долго продлятся его поиски. Так что заводи свою лошадь в стойло, - обратился он к Ронару, - и пойдём на охоту. Хватит тратить время даром.
***
Как и предсказывал Ханрис, дождь начался к полудню. Сперва едва заморосив, он, быстро набрав силу, начал барабанить по крыше дома Сайна Готхола, стекая ручьями по водостокам. И этот звук льющейся воды и стучащихся в дом капель, словно вернул Зану к жизни. Весьма иронично, что Илия, всё утро не отходившая от постели сестры в ожидании её пробуждения, в этот момент как раз задремала, убаюканная шумом дождя, свернувшись калачиком на своей постели. И когда Зана проснулась, ей предстала тонущая в сером полумраке комната, наполненная шумом дождя, от чего девочка решила, что ночь всё ещё продолжается. Не успев осознать происходящее, она попыталась пошевелиться, и ощутила невероятную слабость. Голова тут же закружилась, да так сильно, что ей пришлось закрыть глаза, чтобы комната перестала качаться. Ком тошноты подступил к горлу. Зана попыталась облизнуть губы, и тут же ощутила страшную сухость на языке и небе, от чего едва вдохнув ртом воздух, она поморщилась от того как заболело горло. Голова была тяжёлой, словно вытесанной из камня. Впрочем, такими же ощущались и все конечности. А где-то в районе груди, Зана сложно было определить где именно, появилось и стало постепенно нарастать некое тянущее, крайне неприятное чувство.
Пока головокружение проходило, Зана попыталась вспомнить, что же с ней произошло. Мысли путались и терялись, ворочаясь в голове так же тяжело и лениво, как и язык во рту, в котором, кажется, совсем не осталось слюны. Ей далеко не сразу удалось ухватиться за нить воспоминаний, чтобы попытаться проанализировать происходящее. Она вспомнила вчерашний вечер. Ужин за столом. Лицо матери, сестёр, отца... Нет. Стоп. Отца не было. Зана отчётливо вспомнила, как тот ушёл, когда солнце ещё только скрывалось за западным пиком.
«Но папочка...» - вспомнила Зана о том, как возмутилась Риза, узнав, что папа не вернётся, чтобы уложить их спать. - «А как же твоя история про Фейденских Музыкантов?! Я хочу узнать, как всё закончилось. Ты же обещал, что расскажешь».
«Илия хорошо знает эту историю» - улыбнулся отец, целуя дочку в пухлую щёчку. - «Она вам расскажет».
«Мне не нравится, как рассказывает Илия. У неё плохо получается»
«Вот и не буду больше ничего тебе рассказывать, проказа маленькая!» - оскорбилась Илия, помогающая матери накрывать на стол к ужину.
«Ну и не рассказывай. Я хочу, чтобы папа рассказал»
«Если сегодня ты будешь себя хорошо вести, не станешь ругаться с сёстрами, поможешь маме вымыть посуду и ляжешь спать во время, без пререканий, то завтра, я расскажу тебе о Шанриде Смелом, и о том, как он в одиночку одолел целую банду разбойников»
«Правда, папа?!» - возликовала Риза, которая, ничего не зная о Шанриде Смелом ещё пять секунд назад, теперь была полностью увлечена этой невероятной возможностью, услышать о его приключениях. - «Честно, честно?!»
«Даю слово» - пообещал отец дочери. - «Думаю, ты уже стала достаточно взрослая, чтобы услышать эту историю».
«Я стала взрослая! Честно, папенька! Я очень взрослая!»
«Вот и докажи это, сегодня. Договорились?»
Зана помнила, как отец ушёл. Саму её в тот момент занимали мысли, далёкие от Фейденских Музыкантов, Шанрида Смелого, и прочих героев папиных небылиц, которые она знала наизусть. Зана размышляла, из чего бы ей сделать пугало, которое она намеривалась установить в небольшой рощице за домом, чтобы упражнять в стрельбе из лука. Обычные мишени ей казались скучными, но днём ранее мать отдала ей старое прохудившееся ведро, из которого Зана соорудила голову. Теперь же предстояло сделать торс, руки и ноги, и эти размышления занимали голову девочки вплоть до самой ночи. С ними то она и заснула. Но Зана знала, что было что-то ещё. Произошло нечто важное между тем как она заснула, и тем как она проснулась только что, в самом прескверном состоянии.