- Хорошо, держи лук, - Илия отдала оружие и колчан со стрелами сестре, которая, тоже успев накинуть пальтишко, быстро вооружилась.
- Ты пойдёшь за мной следом, ясно? Сзади. В нескольких шагах. Поняла?!
- Поняла, поняла, - активно закивала Зана, явно только для того, чтобы сестра поскорее отстала, и прекратила ей командовать.
Илия выдохнула, в очередной раз пытаясь приструнить свой ужас перед тем, что поджидает их в ночи, и распахнула дверь. Холодный воздух, вместе с белыми пальцами тумана, тут же проник в дом, превратив его, в представлении девочки, из надёжного убежища, в обиталище теней и страхов. Перед сёстрами легла дорога, над которой висела молочно-белая пелена. Там, где-то далеко впереди, угадывались очертания двух длинных зданий: конюшни, из-за которой торчала остроконечная верхушка растущей рядом ели - слева, хлева, примыкающего задней стенкой к курятнику - справа. Небольшая территория вокруг курятника была огорожена высоким дощатым забором, за которым неистовствовали псы, и Илия даже отсюда, из дома видела, как качаются доски под их натиском.
- Ну что, испугалась? - пихнула Зана в бок сестру и заулыбалась.
- Заткнись ты! - Илия оттолкнула Зану, едва подавив желание ударить её.
- Хочешь, я первая пойду? - спросила та, продолжая улыбаться.
«Неужели тебе совсем не страшно?» - дивилась Илия улыбке Заны.
- Нет, ты пойдёшь сзади, как я сказала. И никаких дурацких выходок, поняла?
Илия поправила нож на поясе, сошла с крыльца и, вытянув перед собой руку с лампой, направилась к хлеву. Зана двинулась следом, сжимая в руках лук, в который уже вложила стрелу.
Холод тут же окутал их, и словно стал ощупывать, в поисках места в одежде, через которое он сможет пробраться к живой и тёплой плоти. Очень быстро он забрался Илии под платье, и стал подниматься вверх, подобно отвратительному похотливому развратнику. Кожа девочки покрылась мелкими пупырышками и застучали зубы, хотя последнее могло быть следствием как холода, так и страха. В любом случае, ей стоило бы пойти быстрее, чтобы разогнать кровь, и позволить телу дать отпор холоду, но осознавая это умом, Илия все равно не могла заставить себя ускорить шаг. Все что она могла, это противится влиянию страха, который требовал от неё двигаться ещё медленнее и осторожнее, подобно маленькому зверьку, оказавшемуся в лесу полном хищников. Ведь даже в гомоне животных и истошном лае собак, Илии казалось, что они с сестрой слишком громко ступают по влажной грязи, и каждый, абсолютно все живые существа в округе, имеющие уши, знают об их приближении к хлеву.
Отойдя от дома шагов на десять, Илия обернулась. Их двухэтажный сруб показался ей под покровом ночи высохшей головой погибшего гиганта, абсолютно лишённой жизни, и только наверху, в окне матери, она заметила свет свечи, едва пробивающийся сквозь приоткрытую ставню. Мать следила за дочерьми. Илия вдруг ощутила укол стыда, от того, что взяла с собой Зану.
«Что скажет матушка, увидев, что я подвергаю младшую сестру опасности? Трусиха! Вот что она скажет. Что ты, Илия, трусиха!».
Возможно так же, в представлении Илии, подумают о ней и сёстры, которые, вполне вероятно, тоже следят за ними сквозь щели в ставнях. Но все эти переживания становились всё менее значительными и реальными, по мере того, как девочки приближались к своей цели. Оставленный ими дом терялся в тумане, словно растворяясь в нем, а здание хлева и конюшни наоборот, приобретали чёткость, и вместе с тем всё более оформленными становились страхи Илии перед тем, что ждёт их впереди.
Здесь рёв животных становился оглушительно громким, заполняя собой всю пустоту ночи, обволакивая Илию и накрывая с головой волной того первобытного ужаса, который - теперь уже в этом не было никаких сомнений, - испытывали эти бедные создания, запертые в четырёх стенах с каким-то чудищем.
«Нет там никаких чудовищ! И никаких волколаков!» - убеждала себя девочка, облизывая пересохшие губы и чувствуя как ноги наливаются свинцом, как дрожат колени, и как сложно ей делать каждый следующий шаг. Лишь в лице Заны, на котором не отпечаталось ни тени страха, а только безумный охотничий азарт, Илия находила успокоение для себя и даже частичку храбрости, которая, не будь рядом сестры, давно покинула бы старшую, без сомнения ответственную, но далеко не самую смелую из дочерей Сайна Готхола.
И вот, наконец, спустя бесконечность пути через ночь и туман, через ужас и панику, сёстры добрались до дверей хлева.