========== 1. Меч ==========
— Папа, купи мне меч! — настойчиво просит, а мужчине кажется, что приказывает, мальчишка лет шести.
— Мишка, у тебя их и так три штуки.
— Ага, один совсем треснул, второй короткий, как ножик, а третий слишком тонкий, слабо ранит и гнётся, потому что пустой, ненастоящий.
— Они сейчас все такие. Литых пластмассовых мечей не делают.
— Почему?
— Пустые выпускать дешевле.
— Дураки!
— Они просто не понимают.
— Вот я и говорю… А если пустой разрезать и палку вставить?
— Лучше сразу деревянный меч сделать.
— А ты мне сделаешь, сделаешь?
В голосе мальчика столько надежды и веры в то, что отец сделает, ведь он всё может, что тот сдаётся.
— Сделаю. Только нужна хорошая, крепкая заготовка. Лучше из дуба.
— Я достану! — радостно обещает мальчик, а внутри весь холодеет от подступившей опасности.
Перед внутренним взором встаёт Тёмный лес. У сырой земли, покрытой набухшими от влаги и наполовину сгнившими прошлогодними листьями, заваленной кучами мокрого бурелома, струится туман. На дубах живут хитрющие зубастые кшеки. Вредные создания, сходящие с ума по жёлудям. Думают, что жёлуди нужны кому-то кроме них. Хотя правильно думают. Без желудей никакой обороны. Это боеприпасы для рогаток. И нужны не простые жёлуди, а обязательно со шляпками. Ох и не любят кшеки мальчишек, главных своих соперников.
«Но дуб добыть надо, потому что без меча никуда, — думает Мишка. — Если просить помощи у ребят, то придётся всё рассказать. Они тоже захотят мечи, а папа вряд ли согласится для всех делать. Он и так, похоже, не рад, что пообещал. Не хочется ему заниматься всякой ерундой. Что же делать? Самому не справиться, а идти с отцом нельзя, тогда меч совсем его будет. А зачем мне чужой меч? Он не защитит от тех, кто за Забором. Только Генка, наверное, сможет помочь, он смелый, он поймёт, и у него есть меч, настоящий».
Если для шестилетнего Мишки Генкин меч был настоящим, то для Генкиной мамы дело обстояло иначе.
— Опять ты эту ржавую железяку в дом тащишь?! Кто-то на помойку выкинул, а ты подбираешь! На ней же столько заразы!
Четырнадцатилетний Генка, вжав голову с копной курчавых тёмно-каштановых волос в плечи, пытается быстро, а главное, молча проскочить в свою маленькую комнату, чтобы закрыться на щеколду и, отгородившись от орущей матери, заняться своими делами.
— Ну куда ты обутый прёшься?! Я тут намываю, а ты по мусоркам всяким лазишь, а потом следишь. И не смей тащить эту железку, оставь за дверью, никто не украдёт! Ты меня слышишь?! Я с тобой разговариваю!
Генка захлопывает дверь у неё перед носом и громко щёлкает щеколдой.
— Открой немедленно, я с тобой не договорила! Вот придёт отец, я ему расскажу… Я ему всё скажу! Он твои запоры к чёрту сорвёт. Будет у тебя своя квартира, тогда и запирайся, а пока…
Что «пока», Генке давно известно, поэтому он не слушает, а, царапая живот о торчащий гвоздь, который каждый раз собирается забить и каждый раз забывает, забирается под кровать. Под кроватью совсем другой мир. В нём темно и серо от скопившейся пыли.
— Треньк-треньк, — шепчет он и стукает ногтем по клинку, — треньк-треньк. Сержик, отзовись. — Тишина.
«Мы же договаривались на два, — смотрит он на детские пластмассовые часы на левом запястье. Наверное, когда залезал под кровать, зацепил колёсико и стрелка сбилась, потому что часы показывали без двух минут два. — Вот балда!»
Он подводит стрелки. Облизывает пересохшие губы.
— Треньк-треньк, Сержик, отзовись! Пожалуйста!
— Треньк-треньк, — отзывается меч, и Генка прижимает к нему ухо, — Сержик на связи. Это ты, Генка?
— Я, — облегчённо улыбается Генка.
— Привет!
— Привет! Такое дело. Завтра мать с отцом едут на дачу и меня с собой тянут, на все выходные. Кому пост передать, не знаю. Толька с Витькой, что слева и справа от меня, тоже уезжают. Такой пробел в обороне будет! Что делать?
— Серьёзно, — упавшим голосом произносит Сержик. — Я подумаю, может, из младшеньких кого-нибудь найду.
— Они не удержат!
— Ещё как удержат, — весело обещает Сержик. — Пока!
— Пока!
В прихожей раздаётся какой-то неуверенный звонок в дверь. Мать открывает. Слышится негромкий вопрос, а потом:
— Он у себя, заперся! Иди, может, тебе откроет. Родной матери не открывает…
Кто-то робко стучит в дверь. Генка вздыхает и, стараясь не зацепиться о торчащий гвоздь, вылезает из-под кровати, клятвенно обещая не забыть его забить. Отодвигает щеколду и открывает дверь. За дверью стоит белобрысый Мишка — сосед по лестничной клетке — в новеньком ярко-красном спортивном костюме. По выражению лица видно, что пришёл он не просто так. Мишка смотрит в тёмно-карие внимательные глаза Генки и говорит:
— Привет!
— Привет, проходи.
Мишка заходит, Генка вновь закрывает дверь на щеколду.
— Заговорщики, — доносится недовольное ворчание из кухни.
— Фу-ух! — выдыхает Мишка, оборачиваясь на закрытую дверь — щеколда выглядит недостаточно надёжной — и плюхается на кровать. Согласный с ним Генка садится рядом. Опускает меч на колени.
— Можно посмотреть? — спрашивает Мишка.
Генка передаёт меч. Он сделан словно из половинки металлической трубки, которую разрезали вдоль. Раньше внутри и снаружи она была покрыта блестящим, отражающим слоем, но сейчас это покрытие почти всё облезло. Вверху косой срез, образующий заточенное острие. По всей длине через равные промежутки идут небольшие отверстия. Похоже, что раньше это был какой-то закруглённый уголок. Отверстия очень пригодились, чтобы хорошо закрепить болтами удобную рукоять меча, которую Генка сам выпилил лобзиком из толстой фанеры.
— Класс! — трогает Мишка острый кончик меча и затихает.
— Выкладывай, что задумал?
Мишка разворачивается к Генке, в глазах блеск, который очень не любят взрослые.
— Мне тоже нужен меч, а для меча — дубовая заготовка, а дубы растут только в Тёмном лесу, — по спине Генки бегут мурашки, но он не вздрагивает, зато вздрагивает Мишка, но продолжает, — а там кшеки и прочие тварюки. Я бы сам пошёл, но один не справлюсь, — и он признаётся в том, в чём в иной ситуации никогда бы не признался, а то и драться бы полез, если б таким назвали, — маленький ещё.
— Сам будешь меч делать? — спрашивает Генка, стараясь не акцентировать внимание на отчаянном признании.
— Папа, — немного стесняясь, сообщает Мишка, — но я буду помогать!
— Меня завтра на дачу забирают, — сообщает Генка, и в голосе слышится неподдельная горечь. «От Мишки можно ничего не скрывать, это хорошо. Вон какими преданными глазищами смотрит». — Если идти, то сегодня.
Мишка рад, и в то же время такое развитие событий слишком стремительно. Тёмный лес становится совсем близким, по ногам веет сырым холодным туманом. Мальчишки вместе, не сговариваясь, поднимают ноги на кровать. Смотрят друг другу в глаза. Решаются.