========== 7. Всевидящий Штоц ==========
Дни, серые, одинаковые, бесконечные дни. Дом — школа — дом… и так до бесконечности. Серый дом, серая школа. Олег и Миша живут вдвоём. Им кажется, что они всегда так жили. Никто не спрашивает, где их родители, да и сами они не задаются этим вопросом. Если их нет, значит, они умерли, или уехали, или их вообще никогда не было. Разве так бывает? А какое это имеет значение? Никакого. Ни один из ответов не имеет значения. Всё одинаковое, всё серое. И люди серые. Мише так трудно бывает найти свой первый класс. Всё вокруг сливается в единую, однородную массу, попробуй что-то выделить, отличить. Труднее всего просыпаться и мучительно вспоминать, кто ты, где находишься и что тебе надо делать. Но есть репродукторы, они говорят, они указывают.
Вялые, душные летние дни. Каникулы? Глупости. Каникул не бывает, нет нужды. Но в такие жаркие дни бывают чёрные молнии, как вспышки ночи. Правда, и они случаются регулярно, поэтому к ним тоже привыкаешь. На перемене какой-то старшеклассник избил мелкого мальчишку. У того была рогатка, и говорят, что он даже стрелял. Зачем он это делал? Все знают, что рогатки запрещены. Списки запрещённого читают каждые два часа. Неужели трудно запомнить? Хотя да, трудно. Может, у него репродуктор сломался? А в магазине за хлебом длинная очередь. Все кричат, ругаются, откуда только силы берутся? У банка скорая вообще всё время дежурит. Там тоже очереди круглые сутки. За пенсиями, пособиями, компенсациями какими-то. Старики с молодыми лаются, дерутся, вонь, духота, больные и слабонервные падают в обмороки. Кассиры за бронированными барьерами тоже не выдерживают, увольняются раньше, чем чему-то научатся. Вместо них берут новых, которые ничего не умеют. Они тупо сидят, глядят в мониторы и ждут указаний свыше.
Дни вращаются, перемалывая самих себя в грязное крошево, месиво, от которого к концу дня начинает тошнить. И тошнит чем-то вязким, тягучим и чёрным. Но и к этому привыкаешь. Вырвет, полегчает, и можно заснуть, чтобы утром всё сначала. А за окном идёт снег. Всё время идёт чёрный снег. Почему чёрный? А разве бывает какой-то другой? Иногда снег идёт даже в домах. Тогда Олег с Мишкой забираются под кровать, укрываются с головой одеялом и спят, прижавшись друг к другу.
Именно под кроватью они разговаривают. Просто так почему-то не хочется. А под кроватью, надышавшись пылью, их разбирает. Отчего так? Вот и сейчас залезли под кровать, укрылись с головой и шепчутся. А чего залезли, снег не идёт, спать давно пора, а они шепчутся. Непорядок.
— Олежек, а зачем мы учимся?
— Я не знаю.
— А почему все люди такие злые? Снаружи равнодушные, непробиваемые, а внутри злые, чёрные-чёрные?
— Я не знаю.
— Может, от этого чёрные молнии случаются?
— Может.
— А Костика в больницу увезли: рёбра сломаны и с сердцем что-то. Он умрёт?
— Я не знаю.
— А зачем он из рогатки стрелял?
Олег не отвечает.
— Ты знаешь?!
— Тихо ты. Репродукторы не только говорят, но и слушают.
— А зачем?
Олег вновь промолчал.
— А почему мы с мечом спим? Мне из-за этого сны страшные снятся. А ещё снится, будто я смеюсь. Представляешь? Я даже не знаю, как это, а во сне смеюсь, и ты смеёшься. Я как-то проснулся, гляжу, а ты улыбаешься. Спишь и улыбаешься, на самом деле.
— Правда?
— Да.
— А что ещё странного ты во сне видел?
— Молодого старика, он плыл на лодке и песни распевал.
— Как это — молодого старика?
— Не знаю, но он такой радостный, что даже страшно как-то.
— А мне Дом снится.
— Наш?
— Нет. То есть да. Только не этот, а настоящий, в лесу, и река рядом.
— У нас был такой дом?
— Да.
— А мы в него вернёмся?
— Тихо, слышишь?
— Что?
— Будто звенит что-то.
Они прислушиваются.
— Ой, и правда, кажется, это твой меч!
Они лежат, обнявшись, а деревянный меч зажат между ними. Его приходится всё время прятать, потому что мечи тоже запрещены. Ребята вытаскивают клинок и прижимаются к нему ушами.
— Треньк, треньк, Ветреный, отзовись. Треньк, треньк, Ветреный, кшек тебя задери, отзовись!
— Генка, ты, что ли?
— Ну наконец-то! Я уж думал, вы совсем обсерелись.
— Сам ты обсерился, — говорит Мишка.
— Мишка! Как я рад тебя слышать! Живой, значит! Нашёл тебя Олег!
— Где нашёл? Ты о чём, Генка? Ты куда вообще пропал?
— Вы что, не помните? Забор, Тьма?!
— Забор?
Что-то сдвигается у Олега в сознании, картинки прежней жизни пляшут перед глазами.
— Да, Забор. Ты ведь тогда за Мишкой прыгнул, а мне ждать велел. Только я ждать не стал, а обратно в лес смылся, пока весь город не накрыло. А его накрыло, ведь не осталось никого на страже, и Забор рухнул. Я бы его сам всё равно не удержал. Я в землянку вернулся, переждал. А когда всё успокоилось и армия Штоца ушла, я стал пацанов по одному отлавливать и в чувство приводить. Всем память как отшибло.
— А почему тебе не отшибло?
Повисает пауза.
— Олег, я тебе потом расскажу. Приходите завтра вечером в маленький дворик у часовой башни. Там и встретимся. Всё, я исчезаю, что-то кшеки расшумелись, учуяли кого-то. Вчера старика какого-то насмерть задрали. Зря он так свои песни на всю округу орал, лес этого не любит.
— Старика? — переспрашивает Олег, но Генка уже отключился.
Следующий день тянется невообразимо долго. Серость давит, залепляет глаза, вязнет в горле. Мишка всё время на грани плача. Он не понимает, что тому причиной, просто такая тоска и боль сжимает сердце, что хоть вой. В одиночестве он сидит за партой, уткнувшись в тетрадь, ничего не видя вокруг и не слыша. А в это время учитель представляет одноклассникам нового ученика.
— Ребята, поздоровайтесь с Кириллом, вашим новым товарищем.
— Здравствуй, Кирилл! — приветствует класс хором.
— Кирилл, садись за парту с Мишей.
Мальчик устраивается рядом, а Миша сидит, сцепив пальцы в замок, и борется с подкатывающими слезами и тошнотой. За окнами падает чёрный снег. Несколько снежинок, просочившись сквозь крышу и перекрытия, скользят вниз.
Кирилл наблюдает за ними, а затем подставляет ладонь, и одна из снежинок опускается прямо на неё.
— Смотри, какая совершенная, — говорит он, протягивая чёрную искорку Мишке.
Глаза мальчика в ужасе распахиваются, он бьёт по руке и сгибается, обхватив живот. Его выворачивает в проход между партами. Он вытирает рот, оставляя на рукаве грязные маслянистые разводы.
— Михаил, возьми тряпку и убери за собой.
Никто, кроме Кирилла, на Мишку не смотрит, словно ничего не произошло. А новенький смотрит очень внимательно и улыбаясь.
Олег сидит в классе на втором этаже и смотрит в окно. Что-то тревожит его, не даёт сосредоточиться. У него есть цель на вечер. Но какие-то нити и тени, похожие на длинные щупальца, проникают в сознание, запутывают, и он периодически ловит себя на том, что забывает, забывает о встрече. Тогда он берёт ручку и рисует на тыльной стороне ладони часы, стрелки которых указывают на семь вечера.