— Далеко? — спрашивает молодой коротко стриженный мужчина с прицельным, подёрнутым ледком взглядом.
— В город, — выдыхает Мишка.
— Город — понятие растяжимое, — говорит водитель и открывает дверцу. Смотрит на дубинку и серьёзно спрашивает: — Бить будешь?
— А до города довезёте?
— Довезу.
— Тогда, наверно, не буду.
— «Наверно» не пойдёт, — говорит он, явно думая, а не рано ли он открыл дверь и не стоит ли её захлопнуть. — Да или нет?
— Нет!
— Ладно, залазь.
Мишка забирается в глубокое сиденье — оно такое удобное, что сразу хочется задрать на него ноги, — закрывает дверь, ставит между коленей дубинку и глядит на мужчину.
— Сергей, — говорит тот и протягивает руку.
— Михаил, — отвечает мальчик и пожимает её.
— Михаил, почему у тебя штаны мокрые? Дубиной рыб в реке гонял?
«Он что, идиот?» — мелькает в голове у Мишки.
Машина стремительно набирает скорость.
— Нет, это меч делать. А штаны мокрые, потому что… потому что… — Мишка понимает, что сейчас вновь заплачет, и отворачивается к окну, за которым ничего не видно.
— Может, снимешь, а я печку включу? — не дождавшись ответа, спрашивает Сергей.
— Мне не холодно, — врёт Мишка.
— Сиденье запачкаешь…
Мишка сердито возится, стягивая штаны. Те, как назло, липнут к ногам и не хотят сниматься. Наконец вместе с ботинками падают на пол. Мишка искоса глядит на Сергея.
— Ладно, залезай с ногами, только вытри.
Не жалея штанов, Мишка вытирает ими грязные стопы. Скрестив ноги, утомлённо откидывается на сиденье. Тёплый воздух от печки обволакивает тело.
— Эй, не спи!
Мишка разлепляет глаза.
«Что ему ещё надо?»
— Расскажи что-нибудь.
— На голодный желудок особо не порассказываешь, — замечает Миша.
Сергей впервые улыбается, отчего льдинки в глазах тают, а машину наполняет аромат степных летних трав. Мишка трёт нос, но запах остаётся.
«Наверно, ароматизатор какой-то», — думает он.
— Сзади термос и контейнер с бутербродами. Налетай.
Мишка не заставляет приглашать себя дважды. Юркнув между сидений назад и устроившись, открывает пластиковый контейнер. Из него вкусно пахнет хлебом.
Машина невесомо несётся сквозь ночь. Мишка откручивает крышку термоса, подставляет кружку и давит на кнопку. Аромат кофе смешивается с запахом цветов. С кружкой кофе в одной руке и бутербродом с сыром в другой мальчик откидывается на спинку и с аппетитом ест. Бутерброд кончается как-то слишком быстро. Миша замирает в нерешительности. Сергей включает музыку.
«Словно нежный вампир, словно нежный вампир. Как невинный ребёнок, как нежный вампир…»
— Наутилус, — безошибочно определяет Миша.
— Слушаешь? — удивляется Сергей.
— Отец слушает.
— А тебе как?
— Нормально.
— А это?
«Они родились и растут слишком быстро.
Дети серого дня.
Для них не будет исключений из правил,
Так же как для меня.
Они не помнят названия улиц,
Не знают правил игры.
Они — такие, как мы.
Они — такие, как вы.
Дети серого дня
Не боятся огня.
Они не верят тому,
Что завтра будет теплей.
Они играют в поколение улиц.
Дети серого дня.
Они познали слишком рано любовь,
А иначе нельзя.
Но их родители видят так редко,
Что забывают цвет глаз.
Они похожи на нас.
Они похожи на вас.
Дети серого дня
Не боятся огня.
Они не верят тому,
Что завтра будет теплей».
— Цой, но я такой песни раньше не слышал.
— Ты ешь ещё, проголодался ведь, — Мишка берёт ещё один бутерброд и впивается зубами, — пока по Тёмному лесу бегал.
Он так и замирает с бутербродом в зубах. Машина по-прежнему летит в ночь. На спидометре сто шестьдесят.
«А ведь мы давно должны были приехать», — запоздало понимает Мишка и, чуть не подавившись, проглатывает кусок батона.
— Да ты не суетись, не бойся. Дорога долгая… успеем вовремя. И меч сделаете, и о часах вспомните…
Становится страшно, очень.
— Отпустите меня.
— Успокойся. Доедай бутерброд и кофе допивай.
Мишка так и делает, но уже без желания. Закрывает контейнер и затаивается.
— Возвращайся.
Мальчик нехотя протискивается между сиденьями и замирает в кресле.
— Променял радость, теперь терпи. — В глазах Сергея вновь плавают льдинки; веет морозцем. Мишка дрожит, кожа покрывается пупырышками. Льдинки стремительно тают. — Извини, сейчас потеплеет, — говорит Сергей, впрочем, без всякой виноватости.
Сзади что-то шуршит, а затем между сидений появляется чёрно-белая голова большого пушистого кота.
— Выспался, бродяга?
— Мя-а-у!
Мальчик во все глаза смотрит на кота, а тот снисходительно на него. Одна половина зверя чёрная, а другая — чисто белая.
— Его Монада зовут. Монада, у нас гость — Михаил.
— Мя-у!
— Монада, иди ко мне, — зовёт Мишка.
Кот глядит на Мишку и прыгает к нему на колени. Топчется, устраиваясь, ложится. Мальчик гладит кота, а тот сдержанно урчит. Потом урчит громче, тянется и довольно зевает. От кота идёт тепло домашнего уюта, печки, чердачной пыли под раскалённой летним солнцем крышей и густого аромата леса. Мишка вновь растворяется в окутывающем тепле.
— Опять спать собрался? А историю кто рассказывать будет?
— Какую историю?
— Увлекательную.
— Не знаю я никаких историй. Лучше скажите: куда вы меня везёте?
Когти кота предупреждающе впиваются в кожу.
— Ай!
— Вот видишь, опять ты дёргаешься, а он не любит, когда кто-то дёргается, да ещё и его дёргает.
— Я его не трогал!
— Помолчи уж!
Мишка замолкает, боясь шевельнуться. Кот тоже молчит. Лежит с закрытыми глазами, притворяется спящим. Но когти втянул.
— Ты не напрягайся. Иногда, чтобы прибыть вовремя, надо потратить больше времени, чем кажется нужным, чтобы успеть. Итак, я в третий и последний раз предлагаю тебе рассказать историю.
— Нет.
Сергей улыбается.
— Тогда я сам расскажу. Но сначала скажи: как зовут твоего отца?
— Олег.
— Всё верно… Примерно десять лет назад одна жестокая особа разбила Зеркало. Великое Зеркало, созданное Безликой Тьмой ещё до начала нашего мира. И Тьма поглотила весь мир. — Мишка сразу верит Сергею, потому что вокруг нет ничего кроме Тьмы. — Но были те, кто сохранил свет в душе. Их не много, но они есть. Такой же свет они зажгли в сердцах друзей. Вместе они разорвали пелену Тьмы и воздвигли предел. Вы называете его Забором. По одну сторону — океан Тьмы, а по другую — Серый Город. Защитникам надо всё время следить, чтобы Тьма не сломала Забор и не хлынула внутрь. Твой Серый Город в небывалой опасности. Тьма просачивается изнутри человеческих душ, заражает беспамятством, равнодушием, озлобленностью. Ещё немного, и Забор рухнет под ударом очередной волны мрака.