Камбасерес во всем этом «театре» был сам по себе. Внешне он был «нейтралом». И он вел себя так, что было трудно понять, за кого он. Например, будучи председателем Комитета по законодательству и выступив сначала с возражениями против права Конвента судить Людовика XVI, он впоследствии проголосовал за его смертную казнь, однако в такой витиеватой форме, что это можно было бы легко трактовать, как его желание спасти короля.
Если судить по меркам нынешнего дня, то так называемый судебный процесс над Людовиком XVI есть, конечно же, гнуснейшее из преступлений, которыми революция отяготила совесть французского народа.
Решение об уничтожении королевского сана приняли, не слишком долго рассуждая и не слишком вникая в обстоятельства. Несчастного Людовика выставили каким-то чудовищем. При этом один депутат сказал, что «короли в нравственном мире — то же, что чудовища в мире физическом». А раз это чудовище — его надо судить. Из основ общественного договора вытекало: народу позволительно все, даже месть над безоружным. Да и всему остальному миру будет великий пример!
Так говорил Робеспьер. А еще он сказал:
— Здесь нет процесса, нет судей, а речь идет о мерах для общественного блага, о деле народной предусмотрительности.
Он предполагал осуждение без суда, то есть политическое убийство.
Это удивительно, но всегда осторожный Камбасерес предложил (и это было принято), чтобы монарх мог свободно общаться со своими советниками. По его мнению, в этом заключался принцип справедливости, который еще можно было попытаться сохранить. Когда адвокат Тарге отказался взять на себя защиту несчастного короля, сославшись на преклонный возраст, Камбасерес не побоялся осудить его за это и предложил, чтобы Конвент оставил Людовику двух советников, и чтобы он мог выбрать себе в защитники одного из них. По этому поводу начались споры, но все равно благородный Кретьен-Гийом де Ламуаньон де Мальзерб начал выполнять эти функции. Помогать ему вызвались Франсуа-Дени Тронше и Раймон де Сез.
Были поставлены следующие вопросы:
1. Виновен ли Луи Капет [так называли свергнутого Людовика XVI. — Авт.] в заговоре против свободы нации и общей безопасности государства?
2. Должен ли суд Национального Конвента над Луи Ка-петом подлежать ратификации народом?
3. Какое наказание следует вынести Луи Капету?
4. Будет ли иметь место отсрочка исполнения приговора Луи Капету?
Процедура голосования проходила с 15 по 18 января 1793 года, и каждый из членов Конвента должен был дать обоснованный ответ на эти четыре вопроса.
Все члены Конвента проголосовали за признание Людовика XVI виновным «в заговоре против свободы нации и общей безопасности государства». Предложение о всенародном референдуме было отвергнуто.
Что касается Камбасереса, то он на первый вопрос ответил «да». Безусловно, если судить с современных общечеловеческих позиций, это пятно на его совести, но тогда господствующая партия обладала такой силой, что противиться ее взглядам — это означало подвергнуть свою жизнь явной опасности.
Якобинцы и в самом деле были очень влиятельны, и их лидер Робеспьер прямо заявил, что тут дело не в суде, а в политической мере, и что «Людовик должен умереть, дабы жила республика».
При ответе на второй вопрос Камбасерес высказался так:
— Мы также должны были поставить на голосование народа декрет, по которому мы выставили себя судьями, но мы этого не сделали, а посему я отвечаю «нет».
Когда начались дискуссии по поводу наказания бывшего короля, Камбасерес вышел на трибуну и произнес следующую речь:
— Граждане, если бы Людовик предстал перед судом, в котором председательствовал бы я, я открыл бы Уголовный кодекс и приговорил бы его к наказанию, установленному законом в отношении заговорщиков, но здесь у меня другие обязанности. Интересы Франции, интересы нации вынудили Конвент не передавать Людовика обычным судьям и не подвергать его судебному разбирательству по установленной форме. Почему? Дело в том, что посчитали необходимым решить его судьбу великим актом национальной справедливости. Политические соображения должны возобладать в этом деле над юридическими, а посему было решено, что не следует рабски привязываться к исполнению закона, а надо искать меру, которая показалась бы максимально полезной народу. Смерть Людовика не дает нам ни одного из этих преимуществ. А вот продление его жизни, напротив, может сослужить нам службу. Было бы очень неосторожно избавляться от заложника, который способен остановить как внутренних, так и внешних врагов. Исходя из этих соображений, Национальный Конвент должен принять решение, что Людовик получит приговор, установленный для заговорщиков, но надо приостановить действие этого приговора до окончания военных действий.