– Я забыл, что ты умеешь стрелять, – наконец проговорил отец.
– Я был в школьной команде. Нас учил один из лучших в стране стрелков. – Я улыбнулся в темноте. – Знаешь, ты платил за это.
Глава 3
На следующее утро еще не было девяти, когда я спустился вниз и в ответ на пронзительный звонок отодвинул засов. На пороге стоял мужчина и держал палец на кнопке. Невысокий, черноволосый, полный и мягкий, как подушка, он держал в руке связку ключей и выглядел очень раздраженным.
– Кто вы? – требовательно спросил он. – Что вы здесь делаете? И почему дверь закрыта на засов?
– Бенедикт... – начал я.
– Что?
– Джулиард.
Он с минуту смотрел на меня, потом взял щетку и недовольно принялся наводить порядок после разгрома, оставленного событиями вчерашней ночи в обоих кабинетах. И в том, что с окном в эркере, и в том, что выходил на стоянку машин.
– Полагаю, вы его сын, – проворчал он, собирая рассыпанные конверты. – Джордж потратил вчера весь день, чтобы привезти вас сюда. Ну, раз вы уже здесь, займитесь чем-нибудь полезным. – Он показал на беспорядок. Кстати, где Джордж? Радио раскалено от новостей. Что здесь вчера произошло?
– Наверху. Он растянул лодыжку. И... м-м-м... кто вы?
– Мервин Тэк, конечно. – Он нетерпеливо посмотрел на мое изумленное лицо. – Я агент. Вы ничего не знаете?
– Не много.
– Я руковожу его избирательной кампанией. Я здесь для того, чтобы втащить Джорджа в парламент. По радио сообщили, что в него кто-то стрелял.
Это правда? – Мервина Тэка это вроде бы не взволновало, он продолжал раскладывать бумаги.
– Возможно.
– Хорошо.
– М-м-м? – удивленно промычал я.
– Бесплатная известность. Мы не можем себе позволить покупать эфирное время.
– Ох.
– Это избавит нас от Титмесса и Уистла.
– А это кто? – спросил я. – Независимые кандидаты. Нам не надо беспокоиться из-за них.
– Доброе утро, Мервин. Вижу, вы уже познакомились с моим сыном, раздался голос отца, ковылявшего вниз по лестнице.
Мервин без энтузиазма стрельнул в меня взглядом.
– Повезло, что он здесь. Он будет возить меня по округе.
По дороге из Брайтона я рассказал отцу, что нанимался посыльным, чтобы заработать деньги на уроки вождения, и получил водительское удостоверение недель пять назад.
– Хорошо, – согласился Мервин.
– Но после экзаменов я не садился за руль.
– Все в свое время. – Ласковое выражение отца запрещало мне раскрывать свою неопытность. Я понял: между кандидатом и его агентом была терпимость, но не теплота.
Появилась молодая женщина, угловато-костлявая, со строго уложенными волосами, в деловом сером костюме с яркой розеткой "Джулиард", приколотой к плечу. Она представилась как Кристэл Харлей, секретарь Мервина Тэка. В течение утра я узнал, что только она и Мервин Тэк получают деньги за работу для партии на дополнительных выборах. Все остальные – активисты, выполняющие поручения на общественных началах.
Одна за другой приехали три вчерашние ведьмы-общественницы и начали утешать отца, заботливо воркуя и пичкая его бесконечным кофе. Я забыл их имена.
– Фейт, Мардж и Лаванда, – с ласковым упреком напомнила Фейт.
– Простите.
– Хороший политик запоминает имена, – строго проговорила Лаванда.
– От вас не много будет пользы отцу, если вы забываете людей, которые его окружают. – Худая леди с нежно пахнущим именем принадлежала к тем, кто не одобрял Оринду Нэгл. Лаванде трудно понравиться, подумал я.
Мервин Тэк и отец обсуждали, на каких улицах расклеивать листовки.
Кристэл Харлей вводила бесконечные детали в компьютер. Фейт, как мать семейства, ходила и вытирала пыль. Мардж включила фотокопировальную машину, издававшую тихое гудение.
Я сидел на вчерашней табуретке, просто слушал и узнавал много удивительных (для меня) фактов об избирательной кампании. И главный среди них крохотная сумма, которую разрешается потратить. Никто не мог бы купить себе место в парламенте. Каждый кандидат опирается на армию бесплатных помощников, которые ходят от двери к двери и убеждают проголосовать за него, и прибивают плакаты "Голосуйте за меня" на каждое подходящее дерево.
Все правила определены в актах парламента, решительно пояснила мне Кристэл, не отрывая пальцев от клавиатуры, а глаз от экрана. Акты строго ограничивают сумму, которую может потратить кандидат.
– В этом округе примерно семьдесят тысяч голосующих, – продолжала она. – На те деньги, что нам разрешено потратить, нельзя купить семидесяти тысяч кружек пива. Подкупить британских избирателей невозможно. Их надо только убедить. Это работа вашего отца.
– Понимаете, дорогой, нельзя накупить марок и послать всем избирателям письма. Надо сесть на велосипед и вручить письма лично, – улыбаясь, добавила Фейт.
– Вы имеете в виду, что у вас нет денег, чтобы купить марки?
– Мы отчитываемся за каждый потраченный пенс, – кивнула Кристэл. Когда выборы кончатся, мы должны по пунктам перечислить все расходы, куда ушли деньги. И можно держать пари на собственную драгоценную жизнь, что люди Пола Бетьюна будут от радости прыгать до потолка, если обнаружат, что мы превысили лимит. Точно так же, как и мы будем в лупу разглядывать его отчет, выискивая погрешность в два пенни.
– Но вчерашний обед... – начал я.
– За вчерашний обед платили люди, которые его ели. Местной ассоциации избирателей он ничего не стоил, – просветила меня Кристэл. Она с минуту помолчала, а потом продолжила мое образование. – Мервин и я работаем в местной ассоциации избирателей этой партии. Мы не от Вестминстера. Местная ассоциация оплачивает офис, и все, кто есть в ней, надеются на подарки и на добровольные пожертвования.
Кристэл с одобрением относилась к тому, как все устроено. А я только смутно удивлялся, почему в палате общин, если все так тщательно отрегулировано для безукоризненного хода выборов, так много идиотов.