Кто-то из активистов подсунул мне под локоть "Дневник Куиндла". И на первой странице я прочел (а кто бы удержался) такую новость:
"Разве мы хотим, чтобы нас представлял в Вестминстере развратник, утверждающий, что поощряет семейные ценности, которым привержена газета нашего молодого города? Разве мы поверим обещаниям человека, который не мог сохранить обет, данный перед богом?"
Я прочел статью до конца и подумал, что весь тон ее невыносимо напыщенный, но все равно она доставит неприятности мистеру Бетьюну.
При каждом из трех восхождений на "мыльный ящик" отца бомбардировали вопросами и требованиями, мол, ему надо выразить хотя бы сожаление по поводу лицемерия Бетьюна. И каждый раз, осторожно обходя такие призывы, он нападал на Бетьюна и его партию только за политические цели и методы.
Но сдержанность отца не нравилась его армия активистов.
– Джордж мог бы уничтожить Бетьюна, стоило ему только направить топор на моральный образ этого человека, – жаловался один из них. – Почему он не хочет касаться этой стороны?
– Он не верит написанному, – ответил я.
– Если вам выпали тузы, вы должны играть ими.
– Но не пятью тузами, – заметил я.
– Что?
– Он думает, что это шулерство.
Активист поднял глаза к небу, но изменил тему разговора.
– Видите худого мужчину, который стоит рядом с вашим отцом и записывает что-то в блокнот?
– Вы имеете в виду человека в красном спортивном костюме и сдвинутой на затылок бейсболке?
– Да. Его зовут Ушер Рудд. Он пишет для "Газеты Хупуэстерна", и его колонку покупает "Дневник Куиндла". Это он написал статью, атакуя личную жизнь Пола Бетьюна. Он следил за Бетьюном с того дня, как партия выбрала его кандидатом. Рудд высокопрофессиональный охотник за грязью. Никогда недоверните ему. Никогда.
– Отец знает, кто он? – с дурным предчувствием спросил я.
– Я говорил Джорджу, что Ушер Рудд может привязаться к нему, надеясь что-нибудь раскопать. Этот парень не всегда выглядит одинаково. Красный костюм и бейсболка – что-то новое.
– Ушер Рудд необычное имя.
– Вообще-то он Бобби Рудд, вечная угроза, – засмеялся активист. Его мать носила имя Грейс Ушер до того, как вышла замуж за Рудда. Семья Руддов имеет несколько ремонтных мастерских, где занимаются всем: от велосипедов до комбайнов. Но чинить машины молодому Бобби не по вкусу. Он называет себя журналистом-расследователем. Я бы сказал, он скорее "разгребатель грязи".
– Вчера вечером он был на обеде? – неуверенно спросил я.
– На большом сборище в "Спящем драконе"? Определенно, он должен был быть там. Он пришел в ярость, что выстрел и все такое случилось слишком поздно, чтобы попасть в сегодняшнюю "Газету". У "Газеты" только двадцать четыре страницы, главным образом объявления, спортивные результаты, местные новости и пересказ событий в мире. Все покупают ее ради грязи, которую раскапывает Рудд. Мальчишкой он был скверным, вечно подглядывавшим ребенком.
То и дело совал свой сопливый нос в окна к людям. И со временем не стал лучше. Если вы хотите заняться сексом с викарием, не делайте этого в Куиндле.
– Спасибо за совет, – сухо поблагодарил я.
– Берегитесь Бобби Рудда, вот и все, – засмеялся активист-советчик.
Оставив электризующего избирателей отца, окруженного толпой, пожиравшей его глазами и слушавшей такими же жадными ушами, я медленно обошел собравшихся, чтобы защищать его со спины. Плохой я телохранитель своему родителю, с осуждением подумал я, если оставил его открытым для повторных пуль и других выпадов.
Я, как умел, старался сделать вид, будто брожу без цели. Но явно провалился, потому что Ушер Рудд тоже вроде бы как без задней мысли подошел и встал, словно случайно, рядом со мной. Его бейсболка рекламировала роскошные спортивные товары так же, как и его ботинки и все, что он носил между шеей и лодыжками. Мягкий свободный розовато-алый костюм для тренировок из похожей на нейлон ткани не только не прятал худобу его тела, но, напротив, создавал впечатление, будто движение рук и ног определяет система искусственных шарниров. Я, в джинсах и футболке, выглядел почти незаметным в своей ординарности.
– Привет, – бросил он. – Где боевой транспорт Джулиарда?
– Мы приехали на другой машине, – озадаченный, ответил я.
– Я Ушер Рудд.
Выговор типично дорсетский, без всяких современных веяний, манеры уверенные до наглости. Тусклые голубые глаза, песочного цвета ресницы, сухая веснушчатая кожа. Пакостность мальчишки, который заглядывает в окна, плавала все еще так близко к поверхности, что я тотчас почувствовал себя старше своих лет.
– Как вас зовут? – требовательно спросил он, когда я в свою очередь не представился.
– Бенедикт, – сказал я.
– Бен, – он кивнул, словно подтверждая мое признание. – Бен Джулиард.
– Верно.
– Сколько вам лет? – Он говорил резко, точно имел право получать информацию.
– Семнадцать, – без обиды ответил я. – А вам сколько?
– Не ваше дело.
Я посмотрел на него с недоумением, которое по крайней мере наполовину было искренним. Почему он думает, что может задавать вопросы, на которые сам не стал бы отвечать? Мне еще многому надо учиться, как говорил отец. Но я инстинктивно невзлюбил парня в красном костюме.
Прямо за моей спиной отец отвечал на разного рода вопросы. И это правильно. Он и должен отвечать. Какие у вас взгляды на образование, на внешнюю политику, на налоги, на разъединение королевства, на неспособность епископов соблюдать десять заповедей? Не надо ли дать грехам современное определение? Моисей устарел.
Отец определенно жил по десяти заповедям, а не по принципу "что я буду с этого иметь?", и ответил с юмором:
– Есть способы отправить Моисея на пенсию, если вы хотите, чтобы сосед возжелал вашего быка и осла, унес вашу жену и газонокосилку...