– Вы такой юный, – улыбаясь, кивнула Полли, – и вы никому не угрожаете. Людям нужно выговориться, а с вами это безопасно.
– А как насчет Оринды? – задумчиво протянул я. – На обеде она повернулась ко мне спиной и не сказала ни слова.
– Я дам вам Оринду. – Полли засмеялась и хлопнула в ладоши. – Я снова это устрою.
– Только наедине, – добавил я. – Я могу с ней поговорить, только если она будет одна. Но Анонимный Любовник не оставляет ее ни на минуту.
– Кто?
– А.Л. Уайверн.
– Анонимный Любовник! – воскликнула Полли. – Очаровательно. По-моему, на самом деле его имя Алдерни. Он играет в гольф. Обычно он играл в гольф с Деннисом.
Она ловко передвигалась по кабинету, чувствуя себя в офисе как дома.
Поставила кружки и готовила кофе. Я не мог точнее, чем с разбросом в десять лет, определить ее возраст. По-моему, между сорока и пятьюдесятью, но я понимал, что могу ошибаться. У нее опять была малиновая губная помада, не подходящая на этот раз к зеленому жакету и коричневатой твидовой юбке, слишком тяжелой для августа. В темных чулках и "удобных" туфлях она вроде бы должна быть неуклюжей. Но каким-то образом она выглядела парадоксально грациозной, словно когда-то была танцовщицей. На длинных умелых пальцах она не носила колец. А из украшений я заметил столько одну скромную нитку жемчуга. Первый раз увидев Полли, человек мог испытать ней жалость, но это была бы большая ошибка. В ней жило внутреннее предназначение – нести добро.
И она без смущения носила старомодную, консервативную одежду. Она была... я искал слово безмятежной.
– Не вижу вреда, если Бенедикт официально примет на себя наблюдение за вами, – говорила она, наливая кипяток на кофейные гранулы. – Ведь он до сих пор совсем неплохо выполнял эту работу. Сегодня Мервин весь вечер в ратуше ворчит, что ему проходится искать запирающийся гараж, потому что так захотел Бенедикт. Он говорит, что ему не нравится, когда Бенедикт отдает ему приказы.
– Это было предложение, а не приказ, – возразил отец.
– Мервин воспринял это как приказ, для него это и был приказ. Он обижен влиянием на вас Бенедикта. Мервину нравится опекать самому.
– Бен здесь всего два дня, – удивился отец.
– Достаточно и десяти минут, – улыбнулась Полли. – Вы, Джордж, блестящий политик высокого уровня. Зато ваш сын способен видеть, что на уме у человека.
Отец задумчиво разглядывал меня.
– Он уже сейчас видит многое, – продолжала Полли, – а ему нет и восемнадцати. Подождите лет десять, еще не то будет. Вы привезли его сюда, чтобы вызвать у публики доверие, доказать, что у вас есть сын, что вы не холостяк. А полнилось, что вы открыли в нем качества, о которых не подозревали. Так воспользуйтесь этим достоинством, Джордж.
Она размешала в кружках черный кофе и подвинула его нам. Отец вытащил из кармана маленький пакетик, рассеянно высыпал в кофе сахар и размешал его.
– Джордж? – обратилась к нему Полли. Он открыл рот, чтобы ответить, но не успел вымолвить слова, как зазвонил телефон. Я сидел ближе всех и поднял трубку.
– Джулиард? – произнес голос.
– Бенедикт. Вам нужен отец? Он здесь.
– Нет. Мне нужны вы. Вы знаете, кто говорит?
– Фостер Фордэм. – ответил я.
– Верно. Вы догадались, из чего была сделана затычка для картера?
– Из чего-то такого, что расплавится, когда масса как следует разогреется.
– Я охладил масло и профильтровал его, – он засмеялся. – В нем было столько крупинок воска, что могла получиться хорошая толстая затычка. В нем также были нити хлопка, вероятно, от фитиля свечи. А сейчас разрешите мне поговорить с вашим отцом.
Я передал трубку отцу и слышал только здешнюю половину длинной дискуссии, которая в основном крутилась возле того, стоит или нет сообщать о диверсии в полицию. Насколько отец знал, после ружейного выстрела дело дальнейшего развития не получило. И он считал (это мнение и победило), что его другу Фостеру следует написать отчет о том, что он сделал и что обнаружил. А отец потом передаст копию отчета парням в синем (полиции) в качестве меры предосторожности. Полли и я слушали обрывки разговора.
– У них не хватит людей для наблюдения... Они не хотят этого делать... Невозможно уберечься от убийцы-маньяка... да... – Отец покосился в мою сторону. – ...но он слишком молодой... ладно... договорились. – Он осторожно положил трубку, задумчиво вздохнул и сказал:
– Фостер Фордам напишет отчет для полиции. Бен будет нянчить меня, используя все свои способности. А Мервину придется с этим смириться. И еще, драгоценная Полли, я собираюсь отказаться от завтрашнего хождения от двери к двери и поехать туда, где меня никто не ждет. На одной из стен висел огромный календарь встреч с избирателями, где все дни были отмечены яркими квадратами. В основу каждого квадрата Кристэл положила планы отца на ближайшее время. Любой вошедший мог видеть, что будет делать кандидат каждый следующий день.
Программа начиналась с прошлого вторника: "Кандидат приезжает", "Знакомство с офисом". Расписание среды – "Объезд избирательного округа", было зачеркнуто, а вместо него написано: "Доставка сына из Брайтона" и ниже "Обед в "Спящем драконе". Но "Выстрел по пути домой" в программе не значился.
Встречи в Куиндле и посещение детского центра намечались на четверг.
Хождение от двери к двери и дебаты в ратуше – на пятницу.
То же самое в основном предстояло и дальше. Если бы я не был заинтересован, скажем, попытаться предотвратить серьезные и опасные покушения на кандидата, то уже задолго до дня выборов страдал бы от сильного растяжения мышц, управляющих улыбкой.
Как он может это выдерживать, удивлялся я. Как он может наслаждаться этим? А он явно наслаждался.