– Да, да, я не абсолютно неграмотная.
– Простите.
– В этом заезде только одна лошадь несет семь фунтов пенальти, после изучения программы объявила она. – Эта лошадь выиграет?
– Может, если она очень хорошая.
– Почти в каждом заезде есть лошадь, которая несет штрафной вес, если недавно выигрывала. – Оринда листала страницы программы, заглядывая вперед.
– М-м-м.
– Какой самый тяжелый штрафной вес можно получить?
– По-моему, вряд ли установлен лимит, – ответил я. – Но практически десять фунтов пенальти – это самое большое, что может достаться лошади.
Если ее нагрузить весом больше десяти фунтов, то она определенно не победит, и тренер не станет ее выставлять.
– Но с десятью фунтами пенальти можно победить?
– Да, такое бывает.
– Часто?
– Это зависит от того, насколько сильна лошадь.
Оринда спрятала очки и потребовала, чтобы я повел ее в тотализатор.
Она поставила на лошадь, которая победила в первый день сезона и заработала дополнительно семь фунтов свинца на спину.
– Должно быть, это самая лучшая, – решила она.
Почти такая же высокая, как я, Оринда шла на шаг впереди, будто для нее естественно иметь эскорт, следующий за ее шлейфом. Она привыкла, что на нее все смотрят. И я заметил, что ее туалет вызывает восхищение, хотя он больше подходил бы для Аскота <Аскот – деревня в графстве Беркшир в 6 милях от городка Виндзора, где в 1711 году по желанию королевы Анны были проведены конные скачки. С тех пор они стали гвоздем июньского календаря светских событий в Европе.>, чем для сельских соревнований в деревенской глуши Дорсета, далекого от светской жизни. ' Мы стояли на ступенях большой трибуны и следили за первым заездом.
Выбранная Ориндой лошадь пришла четвертой.
– И что теперь? – спросила она.
– Все повторится снова.
– И вам это не наскучит?
– Нет.
Она порвала билет тотализатора и, как закаленный неудачник, пустила клочки парить на ветру, приближаясь к земле.
– Мне не кажется это очень интересным. – Точно хозяйка гостей, она окинула взглядом людей, изучавших программу. – А что вы делаете, если пойдет дождь?
Самый простой ответ – "мокнем под дождем" – но он едва бы ей понравился.
– Для людей приезжать и смотреть на лошадей все равно, что азартная игра. Я имею в виду, что лошади великолепны, – пояснил я. Она с жалостью поглядела на меня и сказала, что после следующего заезда вернется в ложу распорядителей, поблагодарит герцога за гостеприимство и потом уедет. Она не понимает, почему прыжки лошадей так всех зачаровывают.
– Я не понимаю, почему политика так зачаровывает моего отца, – заметил я, – она сейчас для него вся жизнь.
Мы пошли к парадному кругу, где уже начали появляться лошади, участвующие во втором заезде. Оринда резко остановилась на середине шага и с откровенной враждебностью уставилась на меня.
– Ваш отец, – злобно начала она, точно откусывая каждое слово и хрустя им, как осколком стекла, – украл мою цель жизни. Это я должна была представлять Хупуэстерн в парламенте. Это я должна была бороться на выборах. И я бы на них победила. А это больше, чем сможет сделать ваш отец при всей его мужской привлекательности.
– Он не знал о вашем существовании, – возразил я. – Центр партии в Вестминстере послал его сюда бороться на дополнительных выборах и, если сможет, победить. Он не собирался вытеснять лично вас.
– Откуда вы знаете? – фыркнула она.
– Он говорил мне. С последней среды, когда он привез меня сюда как витрину, отец прочитал мне краткий курс политграмоты. Он с уважением относится к вашим чувствам. И, конечно, если бы вы были на его стороне и если бы благодаря этому он был избран, то, может быть, вы сумели бы быть в его команде такой же значительной фигурой, какой вы были с мистером Нэглом.
– Вы ребенок, – вздохнула она.
– Да... простите. Но здесь все говорят, как вы потрясающе умеете работать с избирателями.
Она ничего не сказала. Просто начала, облокотившись на изгородь парадного круга, снова изучать программу.
– Ваш отец хочет власти, минуту спустя проговорила она.
– Да. – Я помолчал. – А вы хотите?
– Конечно.
Власть проходила перед нами в виде мускулистых крупов взрослых животных, выращенных специально для стипль-чеза. Способных на дистанции четыре с половиной мили развивать скорость до тридцати миль в час и даже больше. Это расстояние и скорость открывают дорогу на Большие национальные скачки. Ни одно животное на земле не может быть лучше скаковой лошади в смысле выносливости и скорости. Такая власть... такая власть – это для меня. Власть быть в гармонии с лошадью, вести ее, преодолевать с ней препятствия. Ох, милостивый боже, дай мне эту власть.
– Ушер Рудд, – начала Оринда, – вы знаете, о ком я говорю?
– Да – Ушер Рудд сказал моему другу, Алдерни Уайверну... м-м-м, вы знаете, кто Алдерни Уайверн?
– Да.
– Ушер Рудд говорит, что Джордж Джулиард не только лжет, заявляя, что вы его законный сын, но он держит вас как своего кэтэмайта.
– Кого? – Если вопрос прозвучал недоуменно, то потому, что я ничего не понял. – Что такое кэт и майт?
– Вы не знаете, что это значит?
– Нет.
– Кэтэмайт – это мальчик... мальчик-проститутка, мальчик – любовник мужчины.
Я не так возмутился, как удивился. И даже расхохотался.
– Ушер Рудд, – предупреждающе продолжала Оринда, – неутомимый грязекопатель. Не относитесь к нему беспечно.
– Но, по-моему, цель его шантажа – Пол Бетьюн.