– Но какое это имеет отношение к Леонарду Китченсу?
Отец поперчил свой бифштекс.
– Леонард Китченс садовод, который украшал отель гирляндами корзин с геранью.
– Но... – запротестовал я.
– Кроме того, в кладовке для щеток и тряпок на том этаже, где спальни, он держал что-то вроде тележки с инвентарем для ухода за цветами. Садовые ножницы, лейку с длинным носиком, удобрения. 1 Полиция думает, что он мог спрятать ружье на тележке. Если встать на стул у окна коридора, где спальни, то можно дотянуться до желоба и поло жить туда ружье.
Сморщив лоб, я уставился в тарелку.
– Ты же знаешь, какие бывают люди, – продолжал отец. – Кто-то говорит: "Предполагаю, что Леонард Китченс мог положить ружье в желоб. Он всегда крутится в отеле, входит, выходит". Следующий опускает "предполагаю" и пересказывает остальное, как установленный факт.
– А что говорит сам Леонард Китченс?
– О, конечно, он говорит, что это не его ружье и он не засовывал его в желоб. И он говорит, что никто не может доказать, будто он это сделал.
– Виновные всегда так говорят, – заметил я.
– Да. Но он прав, никто не может доказать, что у него вообще было ружье. И никто не может доказать, что он когда-нибудь имел дело с оружием.
– А что говорит миссис Китченс?
– Жена Леонарда только вредит ему. Она ходит из дома в дом и жалуется, что муж был так одурманен Ориндой Нэгл, что мог пойти на что угодно.
Включая и выстрел мне в спину, чтобы убрать соперника с пути Оринды. Джо Дюк спросил у нее, видела ли она когда-нибудь у мужа ружье, которое было бы его собственным. И вместо того, чтобы ответить "нет", как сделала бы любая разумная женщина, она заявила, что под навесом в саду полно всякого барахла и там может лежать что угодно.
– А у Джо была возможность обыскать это место? Я имею в виду, проверим ли он, нет ли у Леонарда запаса пуль.
– Джо не может получить ордер на обыск, потому что нет реальных оснований для подозрения. И к тому же, думаю, ты знаешь, как легко купить такие специальные пули. И еще легче выбросить их. Нет способа доказать, что это именно то ружье, которое использовалось стрелявшим. Даже если удастся снять ржавчину, то нет пули, которая подходит к этому ружью. Та, которую мы в конце концов увидели, потерялась во время пожара. А в отеле никто так и не нашел гильзу.
Отец снова занялся бифштексом. Потом, положив нож и вилку, он продолжил:
– Я отвез "рейнджровер" в мастерскую Бэзила Рудда и попросил разобрать мотор, чтобы проверить систему маслоснабжения. В картере не было ничего, кроме масла. Со стороны такого механика, как Терри, это было совершенно непрофессионально. Я имею в виду, что он вставил заменитель пробки в картер. Но Бэзил Рудд не услышал от меня и слова против механика. И полагаю, что вреда он не принес.
– А мог бы и принести, – протянул я, на минуту задумался, потом спросил:
– Надеюсь, Леонарда Китченса не обвиняют в том, что у него имеются свечи?
– Если хочешь, смейся, но в лавке его садового центра торгуют пластмассовыми гномами и свечами, которые там украшают бантиками, ленточками и всякой такой чепухой.
– Свечи можно купить везде, – заключил я. – как насчет пожара? Там тоже присутствовал Леонард Китченс?
– Он там был, – напомнил отец. А мне пришли на ум слова миссис Китченс, что ее Леонард любит хороший пожар.
– Пожарные выяснили причину возгорания?
Отец покачал головой.
– Они не сделали этого вовремя. Теперь некоторые из них неофициально говорят, что пожар мог начаться, если бы кто-то зажег в лавке свечи. Леонард Китченс яростно отрицает, что имел к этому какое-то отношение.
– А как ты сам думаешь?
Отец отпил немного вина. Он пытался приохотить меня к бургундскому, но, к его негодованию, мне диетическая кола все еще нравилась больше.
– По-моему, Леонард Китченс настолько прямолинеен, что способен почти на все. Проще всего думать о нем как о глупом осле с невероятно непропорциональными усами. Но люди, одержимые навязчивой идеей, вносят в мир реальное зло. И если у него все еще есть на меня зуб, то я хочу, чтобы он был там, где я могу его видеть.
Я попробовал вино. Оно мне и правда не нравилось.
– Сейчас ему нет смысла устраивать тебе несчастные случаи. Ведь ты уже избран.
– С людьми, подобными Китченсу, – вздохнул отец, – нельзя быть уверенным, что здравый смысл возьмет верх.
Ту ночь я провел в его квартире у пристани Кэнэри на Темзе. Большие окна выходили на широкую реку, где когда-то смотрели в небо стрелы кранов и деловито сновали пароходы. Отец не помнил, что тут когда-то были доки. Они у него ассоциировались только с политикой. "Очень давний рычаг в политической тактике", – сказал он <Имеются в виду забастовки докеров, которые могли парализовать жизнь страны.>. Прежний офис-квартира (где он из дома руководил своей фирмой, дающей консультации по вложениям капитала) находился в двух милях от Уайтхолла. И отец каждый день совершал прогулку по набережной к новому офису. Это укрепляло ноги и явно поддерживало в форме мускулатуру.
Он просто источал бодрость и энтузиазм. Хотя он мой отец, но и я ощущал его энергию, и меня ошеломляла его жизненная сила.
Кстати, я глубоко любил его. И, кстати, я чувствовал свою полную неспособность сравниться с ним по силе ума и целеустремленности. Понадобились годы, чтобы я понял – этого мне не дано.