Ушер Рудд убежден, что им не должен быть Джордж Джулиард.
Председатель по-прежнему молчал.
– Когда я подавал сюда заявление о работе, – продолжал я, – сэр Вивиан прислал вам мою характеристику и ох!.. – с ослепляющей вспышкой радости я вспомнил, – он прислал мне письмо. Я сейчас покажу его вам... Я пошел к двери. – Оно как раз здесь в здании, в отделе страхования.
Я не стал ждать его ответа и помчался в длинную комнату отдела страхования. Я вытащил из-под стола картонную коробку, полную моего скарба. Я так еще и не удосужился отвезти ее в отремонтированную квартиру и хоть немного разобраться в вещах. В этой коробке должны быть свадебные фотографии отца с первой женой и второй. В рамке за снимком отца и Полли лежало письмо Вивиана Дэрриджа, такое же чистое и свежее, как в тот день, когда я его получил.
Из предосторожности я сделал несколько копий письма и положил их в одно из сотен досье, а оригинал понес председателю.
Он, справедливый человек, уже нашел среди документов "Тому, кого это может интересовать", характеристику, которую по собственному желанию прислал сэр Вивиан. Она лежала на столе поверх журнала.
Я передал ему письмо, которое он перечитал дважды.
– Садитесь. – Председатель показал на кресло напротив стола. Расскажите, что случилось в тот день, когда сэр Вивиан Дэрридж обвинил вас в приеме наркотиков.
– Пять лет назад, – будто целая жизнь прошла тех пор, – как об этом сказано в письме, мой отец хотел, чтобы я посмотрел в лицо реальности – мне никогда не быть жокеем высшего класса.
Я рассказал председателю о машине и шофере и об отеле на берегу моря в Брайтоне. Я рассказал, что отец просил меня создать ему семейное окружение, способное помочь на дополнительных выборах.
– Кто, кроме вас и вашего отца, знал, что Вивиан Дэрридж обвинил вас в употреблении наркотиков? – молча выслушав меня, спросил председатель.
– В этом весь вопрос, – медленно протянул я. – Безусловно, я никому не говорил. И не думаю, чтобы отец распространялся на эту тему. Вы не позволите мне поехать и узнать?
Он снова посмотрел на письмо, на характеристику, на статью в журнале, пропитанную злобой и ложью, и принял решение.
– Я дам вам неделю, – сказал он. – Десять дней. Сколько понадобится. До вашего прихода Эван в команде отдела был вторым. А первый – специалист по страхованию – сейчас в нашем совете директоров. Пока вы не вернетесь, он будет выполнять вашу работу.
От щедрости босса я потерял дар речи. Благодарность переполняла меня.
А он просто отпустил меня, жестом показав на дверь, и смотрел мне вслед. Я видел, как он сложил журнал, характеристику и письмо и запер в ящике стола.
У меня в офисе надрывался телефон.
– Какого черта, что происходит? – донесся из трубки голос отца. Вивиан Дэрридж думает, что он делает? По его телефону никто не отвечает.
Три часа спустя я узнал причину, почему отец не мог дозвониться Вивиану Дэрриджу. Он больше не жил в своем доме.
Гравий на подъездной дорожке тщательно разровнен. Портик на фасаде почти помещичьего дома, как всегда, говорил о не требующем усилий богатстве. Но на звонок в дверь никто не ответил.
На конном дворе перед конюшнями не было лошадей. Только бесцельно бродил главный конюх, который жил в примыкающем к конюшням коттедже. Он без колебаний узнал меня, хотя прошло пять лет с тех пор, как я уехал.
– А, Бен, – проговорил он, почесывая голову, – :я понятия не имел, что ты принимаешь наркотики.
Старый, маленький, кривоногий, он любил и был влюбим мощными животными, о которых заботился. Жизнь, которую он посвятил служению им, безжалостно ушла, оставив его без якоря, без цели, подарив ему только расплывающиеся воспоминания былых побед.
– Я никогда не принимал наркотики, – запротестовал я.
– Я бы тоже никогда не подумал, но раз сэр Вивиан говорит...
– А где он? – спросил я. – Ты не знаешь?
– Конечно, знаю, он болен.
– Болен?
– Он сошел с ума, несчастный старик. Как-то раз он делал со мной вечерний обход конюшен, так и всегда, и вдруг хлопнул себя по голове и упал.
Я вызвал к нему ветеринара...
– Ветеринара?
– В сбруйной есть телефон, а я знал на память номер ветеринара. Главный конюх покачал старой головой. – Ну вот, ветеринар приехал и привез собой доктора. И они подумали, что у сэра Вивиана удар или что-то вроде. За ним приехала "Скорая помощь", а его семья... Они не хотели нам говорить, что он того. Но он больше не мог тренировать лошадей, бедный старик. Вот они всем и сказали, что он уходит в отставку.
Вместе с когда-то лучшим главным конюхом я обошел двор, останавливаясь у каждого стойла, чтобы он мог рассказать, какие превосходные победители раньше жили здесь.
Всех владельцев попросили, рассказывал он, забрать лошадей и временно отправить к другим тренерам. Но проходили недели, старик не возвращался. И теперь каждый видит, что по-прежнему уже не будет.
– А где сейчас сэр Вивиан? – мягко спросил я.
– В частном доме для престарелых, – просто ответил он.
Я нашел дом для престарелых. Вывеска на стене гласила "Дом-приют". Сэр Вивиан сидел в кресле-каталке. Гладкая кожа, пустые глаза, на коленях теплый плед.
– Он тронулся умом. Никого не узнает, – предупредила меня сестра.
Но даже если он и не узнал меня, то охотно болтал.
– О боже, да, – выкрикивал он высоким голосом, совсем не похожим на его низкие рокочущие тона. – Конечно, я помню Бенедикта Джулиарда. Он хотел быть жокеем, но, знаете, я не мог держать его! Я никого бы не держал, кто нюхает клей.
В вытаращенных глазах сэра Вивиана светилось простодушие. Я видел, что теперь он сам поверил в свою выдумку, изобретенную, чтобы угодить моему отцу. Я понимал, что теперь он будет повторять эту версию, почему ему пришлось избавиться от меня. Он искренне верил в нее.