Я спросил редактора "Крика!", почему он послал Ушера Рудда встретиться с Вивианом Дэрриджем, и тот ответил, что он не посылал. Это была идея самого Ушера Рудда.
– Ушер, вообще-то его имя Бобби, сказал, что его попросили покопаться во всем, что вы делали, и наскрести немного грязи. Он был в полном отчаянии, потому что ему не удалось найти ничего непристойного. Он ругался и говорил, что ни один человек не может быть таким осторожным, как вы, и ни разу не попасть в историю. И тут как раз появилось сообщение, что Вивиан Дэрридж уходит в отставку. Там упоминалось, что вы работали с лошадьми из его конюшни. И Бобби поехал к нему: а вдруг! И когда вернулся, смеялся.
Чувствовал себя королем. Он говорил, что наконец поймал вас. Так он написал свою заметку, а я ее напечатал.
– Не проверяя?
– Если бы я проверял каждое слово, которое мы печатаем, – произнес он пресыщенным жизнью тоном, – нас перестали бы покупать.
В среду вечером я позвонил Сэмсону Фрэзеру, редактору "Газеты Хупуэстерна".
– Если вы собираетесь перепечатать из "Крика!" историю обо мне, не делайте этого, – посоветовал я. – Ее написал Ушер Рудд. Это неправда, и я предъявлю вам иск за клевету.
Мрачное молчание.
– Я переверстаю первую полосу, – наконец выдавил он.
Чтобы избежать расплаты за клевету, огромных расходов, владельцы "Крика!", как я и просил, в четверг с благоразумной скоростью написали и разослали всем членам парламента свое опровержение и извинение.
Когда в пятницу утром отец пришел в палату общин, то обнаружил, что несколько писем уже зарегистрировано и достигло цели. Вдобавок он вручил каждому от премьер-министра и ниже – копию письма Вивиана Дэрриджа и свое краткое подтверждение, что он просил Дэрриджа придумать способ убедить меня бросить скачки. Несомненно, почти все члены парламента вздохнули с облегчением и расслабились. Правда, Хэдсон Херст настаивал, что дыма без огня не бывает и в истории с наркотиками что-то есть.
– Почему вы так уверены? – передавал мне отец разговор с Херстом.
Но в ответ он получил только заикание и замешательство.
– Я спросил Хэдсона Херста, не сам ли он посылал Ушера Рудда к Вивиану Дэрриджу. Он отрицал такое предположение и выглядел возмущенным. По-моему, он этого не делал.
– Да, я согласен, – подтвердил я. Теперь мне предстояло колесить по переговорам. Больше четырнадцати миль. В Хупуэстерн. Я размышлял о Хэдсоне Херсте. Гадкий утенок, с помощью бритвы и ножниц превращенный в лебедя. По телевидению он выглядел ловким, убежденным и считывал свои речи с телесуфлера. Никакого внутреннего огня. Марионетка. А за веревочки дергал Алдерни Уайверн. Но как доказать? Как остановить его? Нападение на Алдерни Уайверна уничтожит нападавшего. Это я хорошо понимал. Вся история замусорена жалобами потерпевших поражение нападавших.
Я добрался до Хупуэстерна в полдень и поставил машину на стоянке позади старой штаб-квартиры партии. Полли рассказывала мне, что благотворительная организация, владевшая сдвоенным сгоревшим зданием с эркерами по фасаду, предпочла восстановить дом таким же, каким он был. С окнами, выходящими на площадь, узорно замощенную камнями, и с офисами в передней и задней частях дома. Когда я вошел со стоянки в офис, то заметил, что он отличался от прежнего только тяжелыми огнеупорными дверями и рядом ярко-красных огнетушителей.
В офисе меня приветствовал Мервин Тэк. Его обуревало двойное чувство.
Он раскинул руки, точно хотел обнять меня, а в глазах вспыхнула озабоченность.
– Бенедикт! – Он стал еще толще. Еще круглее.
– Привет, Мервин.
С чувством неловкости он пожал мне руку и оглянулся. У него на столе лежали обе газеты: "Крик!" и "Газета Хупуэстерна".
– Я не ждал вас, – пробормотал Мервин.
– Правда. Простите. Я думал, отец звонил вам. Он хотел предупредить, что не сможет приехать на уик-энд и вести "операцию" утреннего приема посетителей. – Обычно по субботам избиратели приходят в штаб-квартиру с жалобами. – По-моему, вы прекрасно справитесь без него.
И действительно, отец был занят в Лондоне тайными встречами за ленчем и неофициальными обедами, торопливыми секретными собраниями, обещаниями и переговорами. Короче, подковерными маневрами, связанными с передачей власти. Я надеялся и верил, что А. Л. Уайверн будет полностью занят тем же самым.
Молодая женщина, сидевшая за компьютером, встала, искренне обрадовавшись мне.
– Бенедикт!
– Кристэл? – неуверенно проговорил я.
– Я так рада вас видеть, – воскликнула она, обходя стол и целуя меня. – Прошел целый век с тех пор, как вы были здесь.
С ней тоже произошли большие изменения. Теперь она не выглядела худой и озабоченной. Кристэл превратилась в кругленькую и уверенную особу. И я заметил у нее на пальце обручальное кольцо. Они принесли мне кофе и рассказывали местные новости. А я с интересом читал, что сделала "Газета Хупуэстерна" с публикацией "Крика!": "Несправедливое нападение на нашего члена парламента путем обвинений его сына. Ни слова правды в их утверждениях... шокирующее... клеветническое... опровержение и извинение готовятся к следующему номеру".
– Подзаголовок к статье говорит, что Ушер Рудд, – показал мне Мервин, – "Мелкий злобный болван".
– Вообще-то, – начал я, когда перекипело их негодование, – я приехал в надежде повидаться с Ориндой. Но ее телефон не отвечает.
– Ох, боже мой, – воскликнула Кристэл, – ее нет в городе. Она уехала на уик-энд и вернется только в понедельник.
Они не знали, куда она уехала. Я составил короткий список лиц, с которыми наметил встретиться. Мервин помог с адресами. Он даже знал, где найти Изабель Бетьюн в Уэльсе, живущую у сестры. И когда я позвонил, она не только оказалась дома, но и обрадовалась встрече со мной. Во второй половине дня я поехал в Кардифф и обнаружил, что помолодевшая жена Пола Бетьюна живет в пригороде в уютном доме с террасой.