Я никогда прежде не видел ее счастливой. Она превратилась в совершенно другую женщину. Серые морщины тревоги разгладились, лицо налилось цветом и напоминало персик и сливки. Между тем это она воскликнула:
– Как вы изменились! Вы стали старше.
– Это бывает.
Ее сестра ушла за покупками. Мы сидели с Изабель вдвоем, и я слушал полезные для меня воспоминания о том, как Ушер Рудд выследил связь ее мужа с любовницей.
– Ушер Рудд лишь раскопал подробности и написал, устроив сенсацию.
Но это вина Пола. Мужчины такие грязные дураки. Он признался мне, даже расплакавшись под конец, что хвастался любовницей. Хвастался. Можете представить? Какому-то незнакомому человеку, с которым играл в гольф. Пол сказал, мол, у него есть связь, о которой жена не знает. И хихикал. Хихикал. Можете поверить? А этот незнакомец оказался таинственным инкогнито, который всегда крутился возле Нэглов и обычно играл с Деннисом в гольф.
– Его фамилия Уайверн.
– Да, теперь я знаю. Когда Деннис умер, этот Уайверн хотел укрепить позиции Оринды, чтобы ее наверняка избрали, и устроил игру в гольф с Полом.
Он хотел нащупать, где у Пола слабина. Я ненавидела Ушера Рудда. Но я ничего не понимала, пока не избрали вашего отца, а Полу не дали отставку. Тогда он и рассказал мне, что произошло. В то время я была сломлена. А теперь мне все равно. Разве это не странно?
– Как ваши сыновья?
– Они служат в армии, – засмеялась она. – Это для них самое лучшее место. Иногда присылают мне открытки. Вы единственный, кто был добр ко мне в те дни.
Я попрощался, поцеловав ее сливочно-персиковую щечку, и усталый поехал в Хупуэстерн. Переночевал в доме Полли и съел банку консервированных креветок из ее холодильника.
В субботу утром я поехал в полицейский участок и спросил, могу ли видеть детектива-сержанта Джо Дюка, чья мать водит школьный автобус. С вопрошающим видом появился Джо Дюк.
– Сын Джорджа. Джулиарда? Вы выглядите старше.
Джо Дюк по-прежнему оставался сержантом, но его мать больше не водила школьный автобус. "Она занимается кроликами", – сказал он и повел меня в маленькую, голую комнату для допросов. Джо объяснил, что он старший офицер на дежурстве и поэтому не может покинуть участок.
– Знаю ли я, что вы могли погибнуть во время пожара? – задумчиво повторят он мой вопрос. – Это случилось пять лет назад.
– Даже больше. Но у вас должно быть досье, – заметил я.
– Мне не нужно досье. Большинство ночных пожаров возникает от сигарет или короткого замыкания. Но никто из вас не курил, и проводка в доме была обновлена. Нужно для этого досье?
– Нет.
Преданный своей работе Джо выглядел лет на тридцать, с широким лицом, дорсетским выговором и реалистичным отношением к человеческим проступкам.
– Эми иногда позволяла бездомным ночевать над благотворительной лавкой. Но не в ту ночь, утверждает она. Хотя это официальная и самая простая версия причины пожара. Считают, что бродяга зажег в благотворительной лавке свечи, нечаянно опрокинул их и потом убежал. По правде говоря, чепуха. Пожарные склонны думать, что огонь начался в благотворительной лавке. Дверь там не закрыли на засов, и оба нижних помещения были обиты и перегорожены сухим старым деревом. Сейчас дом перестроили, заменив дерево кирпичом и бетоном и поставив сигнализацию, реагирующую на дым. Кстати, наверно, вы слышали версию, что чокнутый Леонард Китченс поджег дом, чтобы напугать вашего отца и освободить место члена парламента для Оринды Нэгл.
– Слышал. Что вы о ней думаете?
– Ведь сейчас это не имеет значения, правда?
– И все же...
– По-моему, это сделал он. Я допрашивал его, знаете? Но у нас нет доказательств.
– А что насчет ружья в желобе "Спящего дракона"?
– Никто не знает, кто его туда спрятал.
– Леонард Китченс?
– Он клянется, что не делал этого. И к тому же он неуклюжий и медлительный. Нужно быть быстрым и ловким, чтобы так высоко положить ружье.
– Вам удалось узнать, откуда взялось это ружье?
– Нет, мы ничего не узнали, – признался он. – Они все одинаковые.
Это допотопные ружья времен повозок, запряженных ослами. В те времена на них выписывали лицензии, запирали, считали, но это в прошлом... и воровали... – Он пожал плечами. – Не похоже, чтобы из него кого-то убили.
– Какое наказание за умышленное убийство? – спросил я.
– Вы имеете в виду намеренную попытку, которая не удалась?
– М-м-м.
– Такое же, как и за убийство.
– Десять фунтов пенальти?
– Десять лет, – сказал он.
Из полицейского участка я выехал на кольцевую дорогу и остановился на переднем дворе ремонтной мастерской Бэзила Рудда. Я поднялся по ступенькам в его офис со стеклянными стенами и понимающие посмотрел вниз на полупустую рабочую площадку. Ведь это субботнее утро.
– Простите, – пробормотал он, не поднимая головы. – По субботам мы закрываем в полдень. До понедельника мы ничего не сможем для вас сдергать.
Он по-прежнему был таким же похожим на своего кузена. Рыжий, веснушчатый, задиристый.
– Мне не нужно ремонтировать машину, – бросил я. – Мне нужен Ушер Рудд.
Такое впечатление, будто я воткнул в него иголку. Он вздернул голову и затараторил:
– Кто вы? Зачем он вам понадобился?
Я объяснил ему, кто я и зачем мне нужен его кузен. И потом напомнил о сомнительной пробке картера в "рейнджровере". Но у него только смутно что-то всплыло в памяти. Хотя он прекрасно понимал, какой политический вред можно причинить отцу, опозорив сына. На столе у него лежал экземпляр "Крика!", естественно, открытый на центральных страницах.