– Это я, – заметил я, показывая на снимок жокея. – Ваш кузен лжет.
"Газета Хупуэстерна" еще раньше уволила его за ложь, а теперь я сделаю все, кто в моих силах, чтобы окончательно дискредитировать его – закрыть все двери, как говорят на газетном языке, за бесчестное поведение. Так где он?
– Откуда я знаю? – беспомощно огрызнулся Бэзил Рудд.
– Найдите его, – с нажимом произнес я. – Вы Рудд. Кто-то в клане Руддов должен знать, где находится их самый печально известный сын.
– Он не принес нам ничего, кроме неприятностей...
– Найдите его, – перебил я Бэзила Рудда, – и ваши неприятности могут кончиться.
– На это понадобятся века. А вам будет стоить денег, – проворчал он, протягивая руку к трубке.
– Я оплачу ваши телефонные счета, – пообещал я. – Когда найдете его, оставьте ваше сообщение на автоответчике в штаб-квартире отца. Вот номер. – Я протянул ему карточку. – Не теряйте времени. Это срочно.
Затем я направился в "Спящий дракон", чтобы встретиться с управляющим. Он начал работать там незадолго перед дополнительными выборами. И, вероятно, поэтому вполне удовлетворительно и ясно помнил ту ночь, когда кто-то стрелял по узорно выложенным камням площади. Он сказал мне, что для него великая честь такие отношения с отцом, когда они называют друг друга по имени.
– В ту ночь так много людей входило и выходило из отеля, а я едва начал узнавать своих посетителей. Кто-то у меня в офисе оставил набор клюшек для гольфа. Потом мне сказали, что это клюшки Денниса Нэгла. Но ведь бедняжка умер, и я не знал, что с ними делать. Я предложил взять их миссис Нэгл. А она сказала, что ей кажется, они принадлежат другу ее мужа, мистеру Уайверну. И я отдал их ему. – Он нахмурился. – Это было так давно. Боюсь, не смогу быть вам полезным.
Расставшись с ним, я поднялся в маленький холл над главным вестибюлем и снова смотрел на узорно вымощенную камнем площадь, где в первую ночь отцу и мне повезло не быть подстреленными. Клюшки для гольфа...
В конце утра, занятого приемом посетителей, Мервин Тэк рассказал, где я найду Леонарда и миссис Китченс. И во второй половине субботнего дня без энтузиазма я подъехал к их солидному, почти отдельному, только одной стеной соединенному с соседним, дому на окраине города. И дом, свидетельствующий об отсутствии воображения, и скучно упорядоченный палисадник перед ним все говорило о благосостоянии. И никаких признаков маниакального поджигателя. Я позвонил, миссис Китченс открыла дверь и с минуту сомневалась, пока не узнала меня.
– К сожалению, Леонарда нет дома, – сказала она.
По-прежнему обширная леди провела меня в гостиную, где воздух пах так, будто сюда неделями никто не входил, и откровенно с горечью начала радоваться, что ее Леонарду Оринда вскружила голову.
– Тогда мой Леонард сделал бы для этой женщины все. Он и сейчас сделал бы все.
– М-м-м, – начал я, – вспоминая тот пожар пять лет назад в штаб-квартире партии.
– Леонард говорил, что он этого не делал, – перебила меня миссис Китченс.
– А вы думаете?..
– Это сделал старый дурак, – она опять не дала мне договорить. – Я знаю. Но никому, кроме вас, не собираюсь признаваться. Понимаете, это Уайверн надоумил его. И совершенно зря. Потому что ваш отец лучше для страны, чем могла бы быть Оринда. Сегодня это каждый видит.
– Люди говорят, – осторожно начал я, – что Леонард стрелял в моего отца, а потом спрятал ружье в желобе "Спящего дракона".
Неуклюжая, обширная, несчастная миссис Китченс ничего об этом не слышала.
– Мой Леонард не отличит один конец ружья от другого!
– А разве он не меняет масло в своей машине?
– Он может заставить расти цветы. – Она выглядела крайне изумленной. – А больше он ни в чем не смыслит.
Я оставил бедную миссис Китченс горевать над неудавшимся браком и снова заночевал в доме Полли.
Почти все воскресенье я просидел один в штаб-квартире партии. Бэзил Рудд в достаточной мере не любит кузена и поможет разыскать его. Так мне хотелось думать. И я ждал. Звонок раздался почти в шесть вечера. Я поднял трубку.
– Это вы хотите знать, где найти Бобби Ушера Рудда? – спросят голос явно не Бэзила Рудда.
– Да, – ответил я. -А вы кто?
– И на пенни не имеет значения, кто я. Он всюду сует нос. Из-за него от меня ушла жена и я потерял детей. Если вы хотите пришпилить этого подонка, Ушера Рудда, то в этот самый момент он в офисе "Газеты Хупуэстерна".
Информатор резко бросил трубку. Ушер Рудд оказался чуть ли не у моих дверей. Я ожидал долгой погони, но офис и типография "Газеты" – чуть-чуть проехать по дороге. Я запер штаб-квартиру партии, вскочил в машину и помчался так, будто за мной гналась вся преисподняя. Благо в воскресенье движение на улицах было небольшим. Теперь, когда я нашел Ушера Рудда, нельзя его упустить.
Он все еще был в "Газете" и в самом разгаре яростной ругани с Сэмсоном Фрэзером. Когда я вошел в кабинет редактора, они замолчали, проглотив обжигающие фразы на полуслове. Оба знали, кто я.
Бобби Ушер Рудд буквально онемел. В выражении Сэмсона Фрэзера смешались удовольствие, понимание и облегчение.
– Бобби клянется, что история про наркотики правда, – сказал он.
– Бобби готов клясться, что его мать шимпанзе.
Дрожавший палец Ушера Рудда ткнулся в номер "Газеты" за четверг, который лежал на столе Сэмсона Фрэзера. Наконец к нему вернулся голос, охрипший от бешенства.
– Знаете, что вы сделали? – Он обращался ко мне, а не к Сэмсону Фрэзеру. – Вы заставили их выставить меня из "Крика!". Вы так сильно напугали Руфуса Кроссмида и владельцев, что они больше не рискуют печатать мои материалы. А их проклятый еженедельник из-за меня с каждым годом продавался все лучше и лучше... Это чертовски НЕСПРАВЕДЛИВО. А сейчас они говорят, что над ними смеется вся пресса, напечатали фальшивую историю о парне, чей отец может стать премьер-министром. Они говорят, что я своей историей выстрелил по заказчику. Мол, она поможет Джорджу Джулиарду, а не прикончит его. Откуда мне было знать? Это зверски несправедливо.