– Но вы это сделали, – убежденно заметил я.
– Нет.
– А что же вы тогда сделали?
– Ничего я не делал.
– Ваш кузен, Бэзил, знает, что вы сделали.
Ушер Рудд начал ругать Бэзила такими словами, какие я едва ли слышал и на скачках. И в потоке ругани и гневных тирад вырисовалась картина, как он влез под "рейнджровер" в черном спортивном костюме, который надел на встречу с активистами партии после обеда в "Спящем драконе". Блестящее выступление отца в тот вечер убедило Уайверна, что ему не справиться с этим кандидатом. Разве только нанести Джулиарду тяжелое увечье. И он пришел в ярость от того, что поломка, устроенная Ушером Руддом, оказалась такой незначительной.
Постепенно Ушер Рудд опомнился, его бешенство испарилось, и он сначала начал хныкать, а потом отрицать все сказанное, хотя Сэмсон и я слышали каждое слово.
Сэмсон позвонил в полицию. Джо Дюка на дежурстве не было. Но Сэмсон знал лично каждого полицейского и, положив трубку, сообщил об обещании немедленно принять меры.
– Мне нужен адвокат, – закричал Ушер Рудд. Проведя ночь в камере, он получил адвоката. Утром в понедельник загруженный делами судья вынес ему предупреждение (за причиненные волнения в типографии "Газеты Хупуэстерна"), которое, конечно, не учитывало скорость, шум и опасность происшедшего.
Но реального вреда нанесено не было. Газета вышла как обычно. Ушер Рудд, смягчившийся и вежливый, снова был на свободе.
Я переговорил с Джо Дюком.
– Отверстие картера "рейнджровера" заткнул воском Ушер Рудд, – сообщил я ему. – А Леонард Китченс устроил пожар. Их обоих подтолкнул на эти дела Алдерни Уайверн.
– Но они не остановили вашего отца, правильно? – кивнул Джо Дюк. А что касается вас, – он чуть улыбнулся, – то я никогда не забуду, как в ночь пожара вы сидели полуголый на камнях с красным одеялом, накинутым на плечи, и никаких стонов от боли. Хотя вы сожгли руки и ступни и ударились о камни площади. Вы правда не чувствовали боли?
– Конечно, чувствовал, но в ту ночь столько всего произошло...
– А вы привыкли падать с лошадей?
– Падение с лошади... Да, наверно. Я много раз ударялся о землю.
– Тогда почему вы этим занимаетесь? – Улыбка стала шире.
– Скорость, – объяснил я. – Нет ничего похожего на это ощущение.
– Я помолчал. – Если чего-то очень сильно хочешь, то можешь ради желаемого рисковать жизнью и считать это нормальным поведением.
– Если хочешь, чтобы Оринда Нэгл стала членом парламента, то будешь рисковать... – задумчиво пробормотал он.
– Почти всем. По-моему, стрелял в отца Уайверн.
– Не скажу, что вы не правы. Он мог пронести ружье в сумке для гольфа, положив его в чехол, который используют для клюшек.
– И он должен был заранее задумать убийство.
– Ох-хох. Когда он увидел и услышал, какого успеха отец добился на той встрече, то пришел к выводу, что надо немедля убрать такого соперника.
– Он был не в своем уме.
– Он и сейчас такой же.
Джо Дюк знал, что отец участвует в борьбе за и власть, но все равно пришел в замешательство, когда я рассказал ему о Хэдсоне Херсте.
– А вы не думаете, – в ужасе проговорил он, – что Уайверн снова попытается убить вашего отца?
– Ставки у Уайверна теперь выше, а отец по-прежнему стоит у него на пути. Если отца выберут лидером партии, уверен, опасность будет постоянно висеть над ним. Если быть честным, это меня ужасно пугает.
– Знаете что?.. – задумчиво проговорил Джо.
– Что?
– На случай, если мы совершаем величайшую несправедливость, думая, что Уайверн стрелял в вас... Я имею в виду, что мы только что выдвинули версию, правильно? Почему бы не вам, а мне не устроить... следственный эксперимент? Я возьму трость вместо ружья. Пронесу ее в сумке для гольфа.
Поднимусь с ней в маленькую гостиную и буду целиться в вас, когда вы пересекаете площадь, как и в ту ночь. И я увижу, трудно ли положить трость в желоб на крыше. Что вы об этом думаете?
– Вреда от этого не будет.
– А мы можем наткнуться на что-то такое, что и в голову не приходило. Так часто бывает, когда проводишь следственный эксперимент.
– О'кей.
– Мы сделаем это за полночь, – решил Джо.
– Это и произошло за полночь.
Я согласился, что мы встретимся вечером в "Спящем драконе", и Джо сообщит управляющему о нашем плане.
Я поехал навестить Оринду, которая наконец вернулась после уикэнда и ответила на телефонный звонок. Пять лет были милосердны к ней. Она так же потрясающе выглядела, как и раньше. Зеленые глаза, черные ресницы. Изумительный макияж. Нежные, мягкие тона. Она казалась не такой взбудораженной, совсем не раздражительной, более удовлетворенной.
Она называла меня "да-а-агой" всего с двумя или тремя "а".
– Оринда. – Я обнял ее.
– Как вы выросли! – воскликнула она. – Я имею в виду не только вверх. Вы стали старше.
Она приготовила ленч: салат, диетическая кола и потом кофе.
Оринда знала о борьбе за власть в партии и вспомнила, что каждый раз, когда идет соревнование за лидерство, политики меняют правила игры.
– Они изобретают такую процедуру, какая даст, по их мнению, справедливый результат. Даже если не каждому нравится вероятный победитель. Сейчас этим заняты все члены парламента от партии.
Я забыл, что Оринда в курсе происходившего в правительстве.
– Наверно, Деннис рассказывал вам, как устраиваются такие дела.
– Нет, рассказывал Алдерни Уайверн. – Она нахмурилась. – Не хочу снова видеть этого человека.
– Вы знаете, что теперь Уайверн контролирует Хэдсона Херста, – нейтральным тоном заметил я, – как он контролировал Денниса и вас? Понимаете, если Херста выберут лидером и он станет премьер-министром, то фактически управлять страной будет Уайверн?