— Что вы собираетесь сделать? — поинтересовался без энтузиазма.
— Знаешь, в оковах рабы теряют все, в том числе желание от них освободиться. Они начинают любить это рабство, как единственную форму выживания, и зайчонок скоро станет такой. Думаешь, она сможет жить в обычном мире? Многие телепаты сходили с ума, а неприученный и притом красивый телепат — прекрасное лакомство для таких, как я. Вернемся к насущному. Ошейники в моих паучьих сетях сейчас работают должным образом?
— Была произведена проверка. Обнаружились «бракованные», но в любом случае потенциальные виновники выловлены и находятся в заточении. Эту информацию мы предоставим для знати, реальное положение дел обстоит несколько иначе.
— Как?
— Самоубийства. У Даджилей на телах татуировки, убивающие их сразу, как только тех схватывают. Информации нет. Официальная политика «Кардинала» не отходит от «Света империи», и потому предъявить им нечего. Формально, сейчас «Кардинал» чист. Все предположения по их вовлеченности в происходящее остаются на уровне домыслов, и вогнать Реневальда в тупик в данный момент нет возможности.
— Досадно. И даже его ход с контрактом не сильно повлияет на его положение? — уточнил с любопытством.
— Изменение контракта знать спишет на юношеский порыв спасти возлюбленную. Особых проблем с этим не возникнет. И нет сомнений в том, что Реневальд в курсе вашей осведомленности, отец, и ждет следующего хода. Полагаю, что информацию об изменении контракта Сильвии он распространил намеренно.
— Так Харитон желает поиграть? — уточняет с особенным интересом.
— Реневальд отлично знает, что вы даже в случае беспорядков окажетесь в тени, все мечи окажутся у горла регента и его приближенных. Вы не выказывали активного расположения правящей династии, а нахождение Тамби во дворце было преподнесено как вынужденная мера. Даже после революции судить вас официально станет невозможно. Реневальд хочет вывести на открытую борьбу и спровоцировать. Пока только Мелит уверена в том, что вы не знаете о подмене договора.
— Интересно, что она предпримет, — Грегори любил все то, что хоть на долю секунды могло вызвать его интерес. И потому он с особой тщательностью следил за ходами Мелетии. — Надо будет с ней увидеться. Не подозревал, что могу соскучиться по ней.
— Мне привести ее? — уточнили у него.
— У меня спрашиваешь? — хмыкнул отец. — Не разочаровывай меня, Даниэль.
— Вас понял.
Стук в стекло Почты духов сменил вектор мыслей хозяина.
— Кто это? — скучающе осведомился хозяин.
— Лорд Эрик Виделиан просит принять его, — прочитал письмо Даниэль.
— Виделиан? Насколько я помню, мальчишка влюблен в мою Сарику. Может, хочет выкупа? Впустите, — оживился Грегори.
Молодой человек являлся внебрачным ребенком покойного виконта Гарета Виделиана. Поскольку в начале года официальный наследник скончался от поветрия, то род мог бы оборваться, если бы не идея виконта сделать преемником сына от известной оперной певицы. Так Эрик Фиран стал Эриком Виделианом — нынешним виконтом, так как сам Гарет погиб при нападении разбойной группировки.
Грегори специально привел его в свою клоаку, чтобы узнать о положении дел, и не прогадал. Мальчишка был неопытен, выпытать всю информацию оказалось несложно, рычаги давления на виконтство принадлежали лорду Дисаду. Но с недавних пор Грегори обнаружил еще один, самый, по его мнению, действенный. Известно, что прежний виконт слыл анархистом и оставался верен герцогу Мариэту Агмассу, а это уже не устраивало аристократов. Не факт, что сын пошел по стопам отца, но остерегаться внезапного предательства стоило.
«А что если…», — Грегори с задумчивостью посмотрел на молодого человека. Невысокий, худощавый, бледный, в отличие от жителей Катара, он походил на чистого имперца, выращенного в одном из центральных городов и воспитанного, несмотря на происхождение, исключительно как аристократ. Сарика в такого могла влюбиться. Впрочем, сейчас молодой человек сам назвал бы причину визита.
— Ваше сиятельство, — первым обратился, как положено по этикету, Эрик.
— Лорд Виделиан, присаживайтесь, — благосклонно указал на пустующее кресло напротив. Даниэль все это время стоял и во время игры свои ходы совершал стоя, ведь отец не предлагал ему сесть.
— Благодарю вас, маркиз, — кивнул Эрик и с той неуверенностью, которая была присуща всем молодым при виде высших аристократов, уселся на самом краю.