«Не верю. Не верю. Не верю!», — крутилось в сознании, не успевшем впитать мысли Эрика.
— А-а-а-а, — заорал молодой лорд и приблизился к кровати.
Теперь наступила моя очередь застыть в дверях. Позади Эрика виднелись длинные, разметавшиеся по полу светлые волосы. Беззащитное горло под запрокинутым подбородком и перечеркнутая темно-красной полосой нежная шея. Не сразу заметила закланного кинжалом молодого человека в углу и…Даниса, изображавшего крайнюю степень волнения. Не знаю, как я подошла ближе и заглянула в распахнутые голубые глаза, не помню, как изучала окостеневшее мертвое лицо. Единственное, что я слышала, это вой и крики обезумевшего Эрика. Его мольбы о возвращении Сарики, срывающийся голос и плач.
— Видишь ли, этот человек убил нашу Сарику, а лорд Данис не успел ее спасти, к сожалению, — с фальшивой печалью выдохнул Грегори, встав сзади и прихватив меня за плечи.
— Да, именно так было, — подтвердил ретирующийся Данис, но я уже знала все. Убитый — человек Харитона, которого сегодня схватили люди Грегори и привели сюда для показательной казни. Данис изнасиловал Сарику перед ним, а далее задушив ее, прикончил и парня.
— Я же говорил, моя дорогая, что раз за разом я буду убивать все, что дорого тебе, — полушепотом произнес Грегори.
Вой Эрика. Белые руки, державшие безжизненное тело Сарики, его голос, разрывавшийся от боли и страха, его душа, порубленная на куски. Я все это слышала и чувствовала, но смотрела только на Сарику.
Усмешка появилась на губах.
— Какая скука, — улыбнулась, повернувшись к Грегори.
— Сарика! — орал Эрик, поднимая ее и плача. — Сарика! Умоляю, вернись ко мне! Прошу, милая.
— Приносим свои соболезнования, — произнес Грегори неискренне, глядя на меня как-то по особенному тепло.
— Могу идти? — осведомилась скучающе.
— Ты свободна, радость моя.
Сзади уже стоял Даниэль, которого я намеренно толкнула его, покидая комнату. Если бы не подчинение Грегори, подумала бы, что Даниэль очень желал быть моим псом, ведь, по уже сложившейся традиции, последовал за мной.
— Исчезни, — приказала холодно, желая покинуть плен. Желая…
— Я предупреждал тебя, — донеслось сзади.
— Ты меня услышал, пес? — не останавливаюсь.
— Что ты сейчас будешь делать, Мелит? — догнал, схватил за локоть и повернул к себе.
— Разве мне есть дело до очередной шлюхи борделя? Или ты думал, что я действительно к ней прикипела? Это так глупо, — даже зеваю.
— Молись богу, Сильвия, — кивает с чем-то вроде сарказма и отпускает.
— А ты убирайся к дьяволу, — указала в сторону комнаты Сарики.
Увидев Харитона в наряде караванщика, я быстрее решила спуститься вниз, выйти из этого проклятого здания.
«Тьма — единственный способ достичь света».
— Тия! — все-таки меня заметили.
— Харитон, — бросила похолодевшими губами. Я не хотела смотреть на него, предполагать, о чем он думал.
— Я сочувствую, — так же, как и Грегори некоторое время назад, он взял меня за руку в поддерживающем жесте.
Мое рождение было первым из моих несчастий. И большую часть мне не везло.
— Я телепат, — бросила тихо, не глядя на него и спускаясь по лестнице.
— Что?
— Я помогу тебе, — улыбнулась совершенно искренне.
— Ты решила это сейчас, потому что…
— Если в этом мире погибают даже такие, как она, то… — дала Харитону возможность самому завершить мысль.
— Нужно его спасти, — ответили мне.
«Он недостоин спасения».
— Хочу помочь прекратить тебе это безумие, люди не должны погибать просто так.
«Лишь кровавый суд искупит годы великой горечи».
— Я рад, что не ошибся в тебе. Ты телепат, которому не окончательно плевать на людей, — замедлился на втором этаже.
«Хочу спалить этот мир дотла. Хочу лишь одного. Крови».
Здесь стояло большое зеркало с изящной рамой из резного дерева, украшенной орнаментом и гравировкой. Мимоходом уловила свой взгляд.
Мертвый взгляд.
Бездушный.
Взгляд Даниэля.
Пусть канавы переполнятся кровью. Пусть город песков захлебнется от смертей. Пусть поднимется буря революции, сметая все на своем пути. Хочу видеть, как все, что строили прежние императоры, покроется пеплом.
— Я верю, мы предотвратим кровавое побоище, — выдохнул Харитон, будто утешая.
— Безусловно, — вымолвила, натягивая грустную улыбку, но не переставая видеть лишь своё безжизненное отражение.
Да свершится правосудие, даже если погибнет весь…