— «Молчание — лучшая музыка в мире». Любопытство не самая хорошая вещь, Сив, — с издевательской назидательностью проговорил Грегори.
Любопытство в стане куртизанок карается. Мы не спрашиваем, чем занимаются наши гости, не спрашиваем о чем-то серьезном, только поверхностные разговоры. Но я всегда знала о каждом все и даже больше, но хозяин наслаждался замешательством лорда и моими попытками выглядеть нормальной.
— То есть мне необходимо соблазнить мужчину, за каждым стоит вся аристократия, и посягательство на которого карается смертной казнью? И вы предлагаете мне за такое задание всего триста тысяч золотых?
«За “попользоваться” я содру с тебя больше», — усмехнулась. Он не сможет отказаться от меня.
— Триста пятьдесят, — начали торговаться со мной. Сам «предложил», не без моего внушения, конечно.
— Пятьсот тысяч, — кивнула цинично. Грегори ненавязчиво пнул меня по ноге. Наверное, думал сейчас о чем-то в духе «не вскрывайся, идиотка. Если переборщишь, он начнет что-то подозревать».
— А ты весьма занятная особа, сладенькая, — улыбнулся мужчина.
Уже начал прикидывать, как устранит меня после выполненного задания. Порой, в мире хищников способны выживать и травоядные.
— Хорошо. Пятьсот тысяч золотых утолит твой голод?
Баснословная сумма. Хоть душу за нее продавай. Мир погряз в пороках и в алчности.
«Жадность — черта королей», — говорят в Катаре. Но в сгнившем мире проституции такие, как я, возведены на пьедестал убожества.
— Система продажна, — осуждающе покачала головой. Продать душу — не так уж и плохо. Мне нравится. Поэтому, подавшись вперед к незнакомцу, продолжила с усмешкой: — и я тоже.
Глава I
В чайной царила духота и приторный запах аргилы, доносившийся из соседних комнат, раздражал дыхание. Для встречи было выбрано нейтральное место, и то всех воинов заставили оставить оружие на входе. Но теперь, когда мы покинули заведение, стало ощутимо легче дышать. Места подобного уровня располагались близко к заповеднику, и в отличие от жаркого и вечно воняющего Катара здесь было приятно находиться. Над головами проносилась стайка птиц, летевших куда-то вглубь леса. Здесь извечный шум перекрывался самой природой, и только легкий ветерок поигрывал песком, подгоняя его и слегка покрывая сочную летнюю траву.
— Ты много болтаешь, Сильвия, — сухо изрек Грегори, встав рядом.
— Плевать, — откинула голову назад. Пахло жасминами, воздух был чист и свеж, желание остаться здесь, а не возвращаться в город нарастало стремительно.
— Не подставь меня.
— Не подставлю.
— С возрастом ты становишься похожей на моего сына, — усмехается хозяин. — Но тебя приручить оказалось гораздо сложнее.
— Когда начинаем? — не стала развивать тему.
— Начинаем? Ты начинаешь, моя золотая жилка. Приглашение пришлю вместе с платьем, дорогая. Но знай, один неверный шаг, и…мы же не хотим, чтобы все узнали, кто ты, да?
— Не хотим, — ответ прозвучал равнодушно.
Мне никогда не видать свободы, он ясно дал это понять еще в первый раз. Что я? Тот, кто не дал ее даже близкому, никогда не сжалится над обычной работницей. Я обогатила Грегори в десять раз, а с долголетием, присущим магу, буду обогащать его и дальше.
— И постарайся не пить, тебя все-таки представят, как леди из обедневшего рода, взятую под протекцию градоправителем.
— Неофициально я все-таки для многих остаюсь шлюхой?
— В сущности, ничего не изменилось.
— В сущности, да, — а потом не преминула добавить саркастичное: — А экскурс по борделям герцогу будет устроен?
— Посетить Катар и не побывать в домах терпимости? Где ты видела таких мужчин?
Нигде. Нередко мужчины намеренно приезжали в Катар, чтобы обойти самые известные места развлечений, ведь город кишел проституцией, не было семьи, которую не затронуло бы это поветрие.
— И да, обойдись без своих обычных речей о прелестях работы. Набирать новеньких я планирую только в конце лета, толпа оголтелых девиц на пороге борделя мне не требуется.
— Тебе? И не требуется? — сыронизировала я. — Они просто не знают, что защиты ждать не придется, и ты воспользуешься даже их недостатками. Извращенцев много.
— Почему извращенцев-то? — Грегори не злился, он вообще редко злился. Он улыбался, улыбался той улыбкой, от которой все внутренности сворачивало узлом, а ноги подкашивало. Но, кажется, я давно растеряла многие чувства. — Всего лишь гость, который очень желал тебя.
В тот день мы потеряли еще одну девушку, которая в скором времени должна была выкупить себя. Такой же маг, как и я, обладавшая силой земли. Сильная, умная, красивая. От Аделаиды не осталось почти ничего. «Почти» — потому что Грегори, сжалившись (а жалость Грегори была иногда хуже, чем жестокость), предложил ей остаться. Мужчина был по-дьявольски гениален и пускал даже непригодный на первый взгляд «товар» в оборот.