- Я знаю. Поэтому и обращаюсь к вам, ведь вы представляете здесь секретную службу. По правде говоря, я до смерти боюсь утечки информации и не говорил о предстоящей операции ни с кем, кроме линзменов, и не вступал в контакт ни с кем из Управления по борьбе с наркобизнесом. У меня настолько безупречная легенда, насколько это было в силах Командира Порта Хейнеса.
- Никаких вопросов о подлинности вашей личности не возникнет, - прервал Киннисона Жеррон.
- Я хотел бы, чтобы вы замолвили словечко среди ваших парней и девушек, сказав им, будто знаете, кто я такой, и что со мной можно иметь дело, ничего не опасаясь. Если босконские агенты засекут меня, то примут за агента Хейнеса, а не за того, кем я являюсь на самом деле. Это первое. Сможете ли вы помочь?
- Охотно. Сделать то, что вы просите, совсем не трудно. Будем считать этот пункт выполнимым. Что дальше?
- Во-вторых, вам необходимо иметь под рукой команду хорошо обученных морских пехотинцев на тот случай, если я обращусь к вам. Позднее сюда прибудут валерианцы, но помощь мне может понадобиться еще до их прибытия. Возможно, придется затеять сражение или даже поднять нечто вроде мятежа.
- Морские пехотинцы, все как один, атлетического сложения, хорошо обученные и в полной боевой готовности будут ожидать вас в любой момент. Что-нибудь еще?
- Пока все. Знаете ли вы графиню Авондрин, даму, с которой я танцевал сегодня минут двадцать назад? Есть ли у вас досье на нее?
- Разумеется, нет. А что вы имеете в виду?
- Разве вам не известно, что она является босконским агентом?
- Вы с ума сошли! Какой она агент? Да она просто не может быть тайным агентом! Помимо всего прочего она дочь члена Совета планеты Раделикс и жена одного из наших самых лояльных офицеров!
- И все же... Она женщина как раз такого типа, из которых вербуют тайных агентов.
- Это не более чем ваши подозрения! - возразил адмирал. - Докажите или откажитесь от ваших слов!
Адмирал с трудом сохранял самообладание и то и дело посматривал в дальний угол, где джентльмен с усами покойно раскинулся в кресле.
- Хорошо. Но если она не агент, то к чему бы ей носить мыслезащитный экран! Вы, конечно, не подозревали об этом, потому что не пытались ни разу определить, кто из знати носит экран.
Разумеется, такие попытки не предпринимались. Великосветское обхождение, пояснил адмирал, требует соблюдения определенных правил, в частности, никто не вправе вмешиваться в личную жизнь другого, по крайней мере в определенных пределах. Выслушав адмирала, Киннисон продолжал:
- Вы не проверили, есть ли у кого-нибудь из представителей великосветского общества на планете Раделикс мыслезащитный экран, а я проверил. И когда проводил эту работу, для меня не существовало таких понятий, как хороший тон, вежливость, рыцарство или обыкновенное приличие. Я подозревал каждого, кто не носит Линзу.
- Мыслезащитный экран! - воскликнул Жеррон. - Но как графиня может носить мыслезащитный экран? Ведь на ней не скафандр, а бальное платье.
- Это последняя - с иголочки - модель мыслезащитного экрана, - пояснил Киннисон. - Она так же надежна, как та, которую ношу я сам, и не уступает ей по мощности. Уже самый факт, что графиня носит мыслезащитный экран, дал мне немало весьма полезной информации.
- Что я должен предпринять в отношении графини? - спросил адмирал. Он был сильно смущен, но ведь прежде всего он был линзменом.
- Ничего особенного, за исключением того, что было бы интересно узнать, сколько ее друзей впоследствии стали нюхать тионит. Я постараюсь раскрыть графиню. О ней особенно не беспокойтесь. Не думаю, что она именно тот человек, который нам нужен. Скорее всего, лишь мелкая рыбешка. Не может же в самом деле так повезти, чтобы с первой же попытки к нам в сети попался крупный экземпляр.
- Надеюсь, что она мелкая рыбешка, - лицо Жеррона исказила болезненная гримаса. - Я ненавижу Босконию не меньше, чем все вы, но при мысли, что графиню придется отправить в тюремную камеру, все во мне восстает.
- Если картина, которую я себе нарисовал, верна хотя бы наполовину, - то до судебной камеры дело вряд ли дойдет, - заметил Киннисон. - Мне нужна всего лишь хорошая наводка. Посмотрим, что удастся сделать.
В течение нескольких следующих дней Киннисон без уста-ли, с величайшей осторожностью проникал в чужие умы, не оставляя никаких следов вторжения. Он подвергал проверке множество людей - мужчин и женщин, аристократов и простых обитателей планеты Раделикс, официанток и посланников, прислугу и водителей тяжелых грузовиков. Он разъезжал по городам. И везде, где бы он ни был, незначительной частью своего мозга играл роль Честера К. Фордайса. Что же касается девяноста девяти процентов его обширного интеллекта, то они уходили на бесконечные поиски, анализ и исследования собранных данных. Трудно представить, в какие темные глубины низменных страстей, грязи и коррупции приходилось ему опускаться, на какие вершины верного служения своему долгу и истине, мужества и высоких идеалов приходилось подниматься. Но Киннисон никогда не распространялся о подобных вещах и не скажет о них ни слова.
Наконец, он вернулся в Ардит и поздно вечером направился к резиденции графини Авондрин. Слуга встал и впустил позднего гостя. Ни тогда, ни потом он не мог вспомнить об этом. Спальня была заперта изнутри. Но разве мог самый хитроумный механизм устоять против слесаря, мастерски владеющего своим ремеслом, да к тому же снабженного всеми необходимыми инструментами и способного легко добраться до самых сокровенных деталей замка?
Дверь отворилась. Графиня спала чутко, но, прежде чем она успела вскрикнуть, одна сильная рука зажала ей рот, а другая повернула тумблер выключателя ее тщательно замаскированного мыслезащитного экрана. Дальнейшие события разворачивались быстро.
Мистер Фордайс вернулся к себе в отель, и линзмен Киннисон направил мысленное послание линзмену Жеррону.
- В восемь двадцать пять утра под каким-нибудь предлогом поставьте перед домом графини двух стражей или полицейских. У графини наступит легкое помешательство.
- Простите, не понял... Что наступит у графини?