- Меня тоже тревожит, - признался линзмен, - я даже стал вскрикивать по ночам.
- Это у вас все от учености, - вмешался в разговор ван Баскирк и своей здоровенной ручищей извлек откуда-то свою боевую секиру с такой легкостью, словно обыкновенную земную саблю. - Давайте-ка сюда ваших дельгонцев, и я их быстро научу уму-разуму.
Взмах боевой секирой убедительно подтвердил серьезность намерений ван Баскирка.
- В твоем предложении что-то есть, Бас, - засмеялся Киннисон и добавил, обращаясь к Ворселу:
- Пора настраиваться на волну дельгонцев.
Киннисон не сомневался в способности Ворсела найти предполагаемого противника. Он знал, что невероятно мощный разум его приятеля с планеты Велантия мог без Линзы и даже до того, как прошел повышенный курс обучения на Эрайзии, охватывать одиннадцать солнечных систем, а теперь Ворсел легко охватывал своим разумом половину вселенной!
Хотя все его существо протестовало против контакта с извечным врагом велантийцев, Ворсел сумел преодолеть наследственное отвращение к дельгонцам. В течение нескольких секунд он прислушивался, оставаясь недвижимым, а затем пересек рубку и прошептал пилоту пеленг на уцелевших правителей Дельгона.
Пилот резко изменил курс корабля и уступил управление Ворселу.
- Теперь я поведу корабль, - сказал Ворсел. - Так будет более правдоподобно. У дельгонцев создастся впечатление, что они всех нас держат под контролем.
Ворсел выключил компенсатор Бергенхольма и поставил на нуль остальные приборы. Огромный корабль, перейдя в инерционный режим, недвижимо повис в космическом пространстве В тот же момент двадцать добровольцев из числа экипажа, оставшихся без мыслезащитных экранов, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, устремились к выходному люку.
- Включить все экраны и генераторы шума! - скомандовал Киннисон, и вокруг "Неустрашимого" возник непроницаемый барьер из мыслезащитных экранов, а в космическое пространство устремился мощный поток помех, против которого не могла устоять ни одна система создания невидимости. И на экранах "Неустрашимого" четко обозначился находившийся совсем рядом вражеский корабль!
Но так же неожиданно, как и появился, вражеский корабль внезапно снова исчез до того, как "Неустрашимый" успел дать по нему огневой залп: огромный корабль как бы превратился в корабль-приз рак, смутно видневшийся на том месте, где только что находился вражеский космический дредноут. Это была не обычная невидимость, а нечто другое, совершенно неизвестное и непонятное. Ксилпик правильно передал необычное ощущение: корабль противника как бы ушел куда-то, исчез, скрывшись в чем-то огромном и, возможно, бескрайнем.
И тогда, находясь на расстоянии всего лишь нескольких футов от вражеского корабля вместо обычной "дальности выстрела" в несколько сотен миль, "Неустрашимый" дал залп из всех излучателей, кроме главного калибра. На таком до смешного малом расстоянии, стреляя практически в упор, "Неустрашимый" не мог промахнуться, и он не промахнулся... Но лучи проходили сквозь смутные очертания вражеского корабля, не причиняя тому ни малейшего вреда!
- Перейти в безынерционный режим! - скомандовал Киннисон.
Энергия неудержимым потоком начала поступать в огромный Бергенхольм, но ничего не происходило! Никаких признаков перехода в безынерционный режим, хотя у членов экипажа и появилось какое-то странное, никогда ранее не возникавшее чувство.
- Надеть скафандры! Включить мыслезащитные экраны! Приготовить все необходимое для оказания экстренной помощи! - скомандовал Киннисон и подумал:
"Раз мы не можем уйти от чего-то неизвестного, попробуем встретить его лицом к лицу".
В том, что вокруг происходит нечто необычное, Киннисон не сомневался. Он хорошо знал те малоприятные ощущения, которые испытывает человек в море, воздухе или в космическом пространстве. А поскольку будущих астронавтов приучали справляться с приступами морской, воздушной или космической болезни без искусственной тяжести, псевдоинерции и всех тех новомодных усовершенствований, которые делают пребывание на борту космических лайнеров столь комфортабельным, Киннисону были хорошо знакомы тошнота и отвратительное ощущение безостановочного падения, возникающее в невесомости. Казалось бы, ему известны все виды неприятных ощущений, возникающих при перемещении в пространстве, но здесь происходило нечто новое.
У Киннисона было такое странное ощущение, словно его сжимают или сдавливают, но не целиком, а как бы каждый атом в отдельности, и закручивают штопором некоторым загадочным образом, позволяющим не сдвигаться с места и в то же время не оставаться там, где он только что был. Он словно бы висел в пространстве часами или, быть может, всего лишь тысячную секунды, ощущая, что во всем существе происходит некая безболезненная, но глубокая трансформация, перемещающая каждую частицу тела в неизвестном и несуществующем направлении.
И по мере того как происходила таинственная трансформация, исчезало нахлынувшее оцепенение. Киннисон вновь обрел способность двигаться. Он огляделся. Насколько можно судить, все осталось по-прежнему. "Неустрашимый" почти такой же, каким был раньше. Почти не изменился и находившийся рядом вражеский корабль. Впрочем, кое-что изменилось. Воздух казался более плотным... знакомые предметы виднелись как сквозь мглу, и пропорции несколько искажены... а за бортом корабля простиралось странное серое марево... ни звезд, ни созвездий не видно...
Внезапно Киннисон почувствовал, что волна чужой мысли захлестывает его сознание. У него возникла настоятельная потребность покинуть "Неустрашимый". Ему, Киннисону, жизненно важно перейти на борт смутно видневшегося на экранах вражеского корабля, перейти безотлагательно! Но разум инстинктивно тут же стал воздвигать барьер на пути чужой мысли, Киннисон сразу понял, что происходит: правители Дельгона пытались манипулировать его сознанием!
"А как же мыслезащитные экраны?" - подумал Киннисон, словно в тумане, и усилием воли вернул мыслям привычную ясность. Он, Киннисон, не находится более в пространстве, по крайней мере в том пространстве, которое ему известно. Новое неприятное ощущение вызвано ускорением: развив определенную скорость, "Неустрашимый" вдруг остановился. Ускорение, скорость - где? В чем? Этого Киннисон не знал. Но в том, что он находится в каком-то непривычном пространстве, сомнений не было. Время непонятным образом деформировалось. В необычном пространстве материя отнюдь не обязательно должна подчиняться обычным законам. А мысль? Мысль лежит в подэфире, и, по-видимому, переход в необычное пространство не влияет на мышление. Но мыслезащитные экраны как материальные устройства в гиперпространстве не работают. Ворселу, ван Баскирку и ему, Киннисону, мыслезащитные экраны не нужны, а вот остальным членам экипажа без экранов придется туго...