Остались в живых около пятидесяти измученных, напуганных до полусмерти людей. И самое страшное — среди беженцев почти не было детей. Трое-четверо подростков спаслись потому, что жили рядом с крепостной стеной. Остальными оказались мужчины и женщины разных возрастов. Мрачные, усталые, поникшие. Под кронами деревьев слышались стоны и рыдания. Когда отступил страх, беженцы неожиданно поняли: дома, родственники, дети остались в «проплешине».
Еще десяток человек бродили по полю перед городом. Искали тела погибших, волокли к лесу. Собирали сушняк, скидывали в огромную кучу. Мертвых нужно было похоронить, отправить к Светозарному. А завтра колонна выживших двинется к столице княжества. Незавидна участь беженцев. Одни сгинут по дороге. Другие не выдержат душевных мук и сами уйдут к Алару. Те же, кому все-таки удастся добраться до города, станут безродными бродягами, слугами, наймитами. Но сегодня будущее мало волновало людей. Каждого обуревал слепой безотчетный страх перед Тьмой. Порт-долцы с радостью убежали бы прочь. Но сил не осталось. Да и здравый смысл заставлял оставаться подле гибнущего города. Вместе больше шансов на выживание…
Внезапный грохот и яркая вспышка привлекли внимание выживших. Собиратели трупов попятились, со страхом взглянули на город. Там происходило нечто невероятное. Раздались визг, рычание, но тут же утонули в мощнейшем взрыве. Взметнулся фонтан камней, с ревом хлынуло пламя. Тьма зашевелилась и забурлила, отступила под напором невозможного здесь и сейчас солнечного света. Яркое пятно разогнало мрак. А в нем соткалась фигура человека.
Настоятель медленно брел среди обломков. Губы кривились в скорбной улыбке, глаза мерцали неземным светом. На мага бросались уродливые твари, налетали призраки, наступала Тьма. Но служитель, словно на обыкновенной вечерней проповеди, раздавал знамения, шептал молитвы. И твари сгорали, обращались в пепел…
Бьярни пересек невидимую грань, ступил на поле. С отсутствующим видом осмотрел изумленных до глубины души людей. Аура золотистого света постепенно потухла, втянулась в кожу.
— Святой… — с благоговением шепнул какой-то бородатый мужик.
Слова прозвучали как гром с ясного неба. Порт-долцы переглядывались, шептались. От кромки леса пришли остальные беженцы, образовалась толпа. На Бьярни смотрели с мистическим страхом, с затаенным восторгом.
— Святой. Святой!.. — прошел говор по толпе.
— Святой! — взвыла какая-то женщина, грязная и оборванная, в окровавленном платье. Бухнулась на колени, молитвенно протянула руки. — Спаси нас!..
— Спаси! — глухо воззвал ее сосед, крупный мужик. Покаянно склонил голову и тоже рухнул на колени. — Спаси, Бьярни!..
Один за другим люди падали в снег, тянули руки к настоятелю. Женщины рыдали и причитали. Мужчины выкрикивали молитвы. А Торвальдсон стоял неподвижно, прислушивался к чему-то иному. Яркие золотистые искры плясали в глазных впадинах, лик служителя чуть заметно мерцал.
— Покайтесь, дети мои! — произнес маг. — Грядет конец мира! Но мы воины Светозарного и посрамим Мрона. Покайтесь, вспомните о душах! Живите по заповедям. И да воздастся!..
— Воздастся! — истово выдохнула толпа.
— Мы прошествуем по землям и королевствам, — произнес Торвальдсон и погрозил кулаком черному небу. — Мы соберем армию Света! Искры Светозарного в ваших душах победят Тьму! Веруйте!..
— Веруем, отец! Веруем!..
Проклятый лес оказался отнюдь не таким страшным, каким представлялся сначала. Огромные яры, множество буреломов и оврагов, редкие полянки, обширные заросли терновника. Ничего особенного, кабы не пара-тройка странностей. Но последние как раз и заставляли напрягать мышцы, вжимать голову в плечи, постоянно оглядываться.
Отсутствие снега — вот первый камень в объемистой котомке тревог. По неизвестным причинам под сводами леса царила вечная осень. Не весна, не лето и уж точно не зима. Осень. Кожу овевал прохладный ветерок. В воздухе витали характерные запахи сырости и терпких трав, грибов. А в просветах крон виднелось небо удивительного фиолетово-серого оттенка. И не понять — то ли пелена облаков, то ли естественный окрас. Уши ловили смутные шорохи, шуршание. С ветвей осыпались листья. Плавно покачивались, кружились и медленно опадали. В любом, самом захудалом леске обитает куча живности. Мелкие и крупные птицы, белки, мыши, зайцы и лисы. А тут пусто и глухо. Огромный погост, потерянный во времени и пространстве.
Тревога не оставляла ни на минуту. Но первый день путешествия не принес ничего, кроме усталости и сбитых до крови ног. Бродяга изначально задал высокий темп, двигался волчьим аллюром — сто шагов бегом, сто шагом. Успевал осматриваться, прислушиваться и принюхиваться. Иногда ложился на землю, раскидывал руки и затихал. Вставал и менял направление, заставлял бежать быстрей. Пробовал на зуб веточки и листья, кривился и сплевывал горький сок. Слушал землю, бесстрастно поглядывал на страшное небо.