Именно это жуткое число не давало покоя Акеми.
«Стрелки не двигались уже полвека, полвека в этом месте, а сколько же времени прошло там, по ту сторону?»
Он уже не помнил точную дату и время, когда именно он оказался по эту сторону. И сколько времени пробыл здесь. Но в парк аттракционов редко кто приходил, точнее редко кто доходил.
«Большинство умирали прямо там, на перроне. Джек попросту не оставлял им шанса добраться сюда. Этот вечно грустный и злой чудак…»
Акеми уже давно никого не убивал, да и не любил он это дело. Его парк развлечений был для того и создан, дабы самому Акеми не пришлось марать руки. Карусели мирно спали, словно их кто-то погрузил в кому. У каждого аттракциона была своя изюминка, которую мальчишка дорабатывал сам.
Например, мирная карусель с пони, единорогами и машинками имела смертельную особенность – ее конструкция позволяла разгонятся до больших скоростей и выкидывать наездника очень далеко, а на поручнях в нужный момент активировались смертоносные шипы, пробивающие кисть руки почти насквозь.
Комната так называемого смеха – гордость мальчика! Он мечтал получить лицензию на убийство, как и все. И сделал из комнаты настоящий бесконечный лабиринт из зеркал, при входе в который, спустя минут пять, активировалась ложная дверь-подделка. А вела она в опасное, полное кровожадный чудовищ, ущелье...
Настоящую же дверь маскировало опускаемое на механизме зеркало, ничем не отличающееся от сотни тысяч размещенных в данном зале зеркал. Краски на них хоть и были и выглядели словно новые, но из-за особенности этого мира все они казались мёртвыми, искусственными, ненастоящими… Лишенное живых красок и звуков, это место выглядело еще более запущенным. И несмотря на это, в качестве смотрителя и хозяина парка мальчик очень ревностно относился к своим обязанностям.
Листва медленно закружилась в триумфальном танце, последнем для этого месяца.
Акеми вздернул голову кверху, когда стая встревоженных ворон пролетела над его головой. Тишину нарушил их крик.
«В этом Богом забытом месте не бывает других сезонов, кроме осени. Вечный конец октября – начала ноября… Даже зимы здесь толком не бывает…»
Мальчишке было скучно… Тоску не мог развеять даже звук мелодии из его любимой шкатулки. Она была особенная… Из мира чужаков, из его мира. Это была единственная вещь, что сохранила в себе два цвета: цвет дерева снаружи, цвет красной бархатной обивки внутри. А еще запах – запах пыли и лака, словно шкатулку только что покрыли им.
Акеми слышал звон, резонирующей с самой прекрасной мелодией безнадеги и отчаяния... Такое было лишь раз, когда открывались Врата. И это – первый признак того, что Врата вновь откроются.
А еще мальчик был обеспокоен. Он знал, что вокзал – территория клоуна и знал, что Джек не упустит своего, он снова попытается вернуться в мир людей, сжульничав и не собрав нужное количество душ.
«Я не позволю тебе этого сделать, учитель, это нечестно, а я не люблю грязные игры… – Акеми стал хихикать, вначале совсем тихо, но с каждой минутой его плечи вздрагивали все сильней, а смех становился все громче. У мальчика началась истерика. А его единственный видящий глаз наполнился влагой.
Теплая слеза упала на белоснежную перчатку, оставляя пятно. Мальчик перестал смеяться. Он провел указательным пальцем по влажной дорожке на своей щеке и, стиснув зубы от ненависти и негодования, тихо произнес
– Ненавижу! Я ненавижу тебя, Джек!
Хозяин парка развлечений направился в сторону ворот, тихонько насвистывая мелодию, которая прочно засела в его голове, и он слышал ее уже не раз.
Он собирался навестить учителя, дабы преподать тому, как он считал, еще один урок.
4.Открытие врат
Земля легонько дрогнула, воронье, мирно сидящее столько времени на ветках деревьев возле вокзала, резко взлетело, образовав в небе воронку. Первым толчки почувствовал Джек. Он сидел в кафетерии вокзала, попивая черный, как сама ночь, чай. На лице печального клоуна заиграла улыбка. Обезьянка, что мирно сидела у него на плече и жевала старое, покрытое серой плесенью печенье, тоже подняла голову вверх и, вытянув шею, стала с любопытством и тревогой посматривать по сторонам.
– Свешилось, свершилось! – клоун вскочил на ноги и стал танцевать с обезьянкой по залу ожидания заброшенного вокзала.
В парке развлечений подул сильный ветер, заставляя опавшие листья и разбросанные старые газеты кружиться в хороводе, уходя в высь серого безоблачного неба. Хозяин парка, наконец, улыбнулся, его единственный видящий левый глаз слегка прищурился. На лице Акеми засияла улыбка – детская, легкая.