Джек уже был в шаге от врат и даже протянул к ним руку, чтобы ощутить дуновение легкого ветерка. На минуту он даже подумал о побеге. Стоит только подойти еще на шаг и протянуть руку, и он окажется в мире красок, в мире, где все живое, где есть люди, и, значит, будет охота, которая может длиться вечно!
Он даже не заметил, как позади него выросла тень. Правую руку, что тянулась к Вратам, очень быстро оплела паутина лесок, тонких, как нити шелкопряда, и потянула обратно.
– Куда это ты собрался, Джек? – раздался голос, имеющий нотки фальшивого благородства. Старый клоун тут же узнал его. Позади стоял Акеми. Мальчишка за эти столетия почти не изменился. Когда-то он был учеником Джека, но затем, как часто бывает, ученик превзошел своего учителя. И не просто превзошел, но попытался его убить. Грустному клоуну тогда пришлось несладко, он долго еще зализывал раны, нанесенные мальчишкой. После того случая клоун зарекся брать учеников.
– Так хочешь вернуться в реальность? – Акеми ловко натянул шелковые нити. Перчатка клоуна тут же окрасилась в темные краски ночи. А густое машинное масло закапало на асфальт, оставляя на нем жирные черные кляксы.
5. Мир лишенный красок
«Я не помню как долго мы падали, но мне казалось, что падение продлиться вечность... А может, мне хотелось этого? Напрасно! То место, где мы оказались, нельзя назвать никаким иным словом, только адом. Да, я и маленькая девочка Лиззи попали в ад, лишенный красок и полный ненужных для реальности людей.
Сильный порыв ветра чуть не разделил нас с девочкой, и, стараясь пересилить его рев, я крикнул ей: «Держись крепче!»
Она была напугана и тоже сильно кричала, из ее глаз струились слезы. Но наконец ветер стал стихать. Сквозь серую туманную пелену я увидел зеркало, нас несло прямо к нему»
Старинное, в полный рост человека, с облезлой, местами сохранившейся, но поблеклой позолотой на раме.
Я дернул Лиззи на себя и, обняв, прижал к себе так сильно, как только мог.
Боялся, что ее заденет осколками зеркала. Затем, перед самым столкновением, я повернулся к нему спиной – дабы принять удар, но вместо острой боли в районе поясницы, вдруг почувствовал пол, обычный деревянный пол гостиной.
Я открыл глаза, и увидел, что мы пролетели сквозь зеркало, словно его и не было. Я отпустил девочку и поднялся на ноги. Лиззи тоже встала, с ужасом сжимая моя правую руку, точнее она вцепилась в нее, словно клещ! Но я ее понимал, ибо наверняка в ее возрасте вел бы себя также.
Мы решили осмотреться и обнаружили, что нас выкинуло на чердак какого-го дома. В глаза кидалась серость, которая царила там: все было лишь серым или черным. Наша одежда тоже стала серой, казалось, из нее сбежали все краски, пока мы летели сквозь водоворот.
– Мне страшно… – Лиззи сильней сжала мое запястье, в ответ я усмехнулся горькой, печальной улыбкой и произнес:
– Все будет хорошо! – хотя и сам до конца не был в этом уверен.
Я подошел к маленькому и единственному тут окошечку, которое больше напоминало иллюминатор: оно было круглым и разделенным деревянной рамой на четыре части. Краска, имевшая ранее (в чем я был несомненно уверен!) белый цвет, теперь выглядела тусклой, она полопась и местами облупилась.
Это вызывало у меня не чувство страха или жалости, и даже не рвение все здесь передать, а, скорее, апатию, легкое безразличие ко всему. Серый цвет убивал во мне все хорошее: казалось, я могу забыть, что такое радость, и помнить только печаль, грусть, боль...
В окне я увидел унылый пейзаж заброшенного сада, заросшего сорняками. Вдоль тропинки валялись иструменты, ржавели под дождем, который хлынул так же неожиданно, как мы попали сюда.
***
– Так хочешь вернутся к той реальности, Джек? – поигрывая перочинным ножиком, позади клоуна появилась хрупкая фигурка мальчишки.
Оборачиваться не имело смысла, ибо клоун итак знал, что позади него стоит Акеми.
– Ты сильно постарел, Джек, с момента нашей последней встречи! Может, тебе уже давно пора… Ну ты сам знаешь о чем я говорю… – на лице мальчишки мелькнула ехидная, полная злорадства улыбка.
Клоун резко обернулся, тыча в лицо мальчику свою лицензию…
– Вот смотри: я совсем не старый, иначе бы она мне ее не выдала, та машина… Видишь? Аа где же твоя, а, Акеми? Тебе разве в парке не выдали ее? Или... постой, да ты ведь еще не совершеннолетний! Но вот досада! – он положил на плечо парнишки свою руку в белой перчатке. – В этом мире ты уже не сможешь вырасти, время здесь мертво, как и цвета.