По пути ни о чем не расспрашивал, хотя внутри все кипело от досады и беспокойства. В кои-то веки не вышел лично в утреннюю смену – и на тебе, три трупа! Двое гражданских и один из стражников. Кто убит, не спросил сразу, и теперь гадал, припоминая, кого посылал нынче в патруль. Кого из них не уберег? К кому домой придется нести страшную весть? Эрин? Толстяк Паул? Тонио?
Эрин ждал их на улице, перед входом в кордегардию. Раскрасневшийся, без капюшона. Намокшие усы повисли длинными пегими сосульками. Завидев идущих, дернулся было навстречу, но, поймав взгляд Локрина, лишь кивнул в знак приветствия и скрылся за дверью. Капитан вошел следом. За ним, едва не наступая начальству на пятки – Брин. Юношу так и распирало от волнения и любопытства. Да, пожалуй, это первое крупное происшествие за все время его службы…
Локрин хотел было отослать юнца, но потом махнул рукой. Сразу, с порога, скомандовал Эрину:
– Говори.
– Особняк Лерано, – в своей обычной отрывистой манере выпалил тот. – Двое убито. Сам хозяин. Его в кровати нашли, глотка вскрыта – от уха до уха. Похоже, что прямо во сне. И в саду труп. Один из охранников поместья. Но на этого уже потом наткнулись…
Локрин слушал доклад, неторопливо вышагивая из угла в угол по скрипучим, как несмазанная телега, половицам.
– С чего началось-то? Какого демона вы вообще туда сунулись? – пробурчал Локрин.
Поместье – на самом краю портового района Валемира, уже на твердой земле, и официально даже не входит в зону патрулирования их отряда, хотя и находится по эту сторону стены, отгораживающей портовый район от большого города. Мало того, Андреас Лерано при жизни мог позволить себе личную охрану. В саду и в доме постоянно дежурили с полдюжины головорезов.
– Мы с Паулом неподалеку были. И тут – крики! Женщина кричала, жена. Глядим – кто-то из окна сиганул. Нам повезло – он ногу подвернул. Довольно серьезно. Убежать не смог. Тут мы его и повязали. Из дома еще охранники выбежали, помогли. Дармоеды, чтоб их…
– А… Паул?
Эрин неожиданно вспыхнул, крепко саданул кулаком по столешнице:
– Эх, кур-рва! Проглядел я, капитан! Нет, ну ведь до чего изворотливая тварь, а! Мы на него вдвоем навалились. Я в охапку сгреб, Паул с веревкой. А этот… У него в носке ботинка клинок был. И – сразу в горло. Ничего не успели сделать…
Локрин только сейчас разглядел в дальнем, неосвещенном углу накрытое рогожей тело. Скрипнул зубами, подавив желание выругаться.
– А этот где?
– В подвале. Мы его раздели до исподнего и связали. Чтоб уж без фокусов.
– Пойдем, посмотрим, – скомандовал капитан. – Брин, захвати фонарь.
Юнец встрепенулся, отрывая взгляд от тела на лавке, подхватил один из светильников со стола и первым бросился к двери в подвал.
Собственно, не будь там крошечного оконца под самым потолком, это и не подвал был бы, а погреб. Оконце пробито в дальней стене, прямо напротив лестницы, и служит в первую очередь воздуховодом. Света от него даже в полдень хватает только на то, чтобы различить очертания предметов.
Хотя глядеть-то тут особенно не на что. Две камеры, отгороженные от прохода толстыми железными прутьями. Два колченогих табурета у дальней стены, под самым окном. На одном из них – плошка с огарком толстой, как полено, свечи.
Тонио – долговязый, нескладный, с волосами цвета прелой соломы и лицом без возраста – стоял напротив дальней камеры, неторопливо похлопывая по ладони дубинкой, обернутой сыромятным ремнем. Увидев начальство, подобрался, спрятал руки за спину. Локрина он уважал и побаивался, как и все остальные. Впрочем, страх этот, как и у остальных, смешан с почти сыновней любовью и почитанием. Старик Локрин не из тех, кто отсиживается за чужими спинами, а за людей своих болеет, как за родных. Сироте Брину он и вовсе заменил родителей, подобрав мальчишку после кораблекрушения где-то западнее Валемира.
– Ну, что там у нас?..
Локрин забрал у Брина фонарь, приподнял его повыше. Эрин остановился чуть поодаль, всем видом показывая, что ему даже смотреть лишний раз не хочется на этого гада в камере. Брин, смешно вытягивая шею, выглядывал из-за спин старших.
– Твою ма-ать… – присвистнул Локрин и подался вперед, едва не коснувшись лицом ржавых прутьев.
Пойманный без движения валялся на нарах в неестественной, изломанной позе. Руки были связаны за спиной и притянуты к ступням. Во рту торчал внушительных размеров кляп. Из одежды на пленнике лишь набедренная повязка, так что можно в подробностях разглядеть затейливую вязь татуировок, покрывающую руки от запястий до самых плеч и переходящих на грудь, шею, спину. Татуировки нанесены иссиня-черной краской, другую было бы не разглядеть – кожа у убийцы темная, желтовато-коричневого оттенка, как речная глина.