— Расслабься, малыш, — шепнула на ухо Юля. — Тебе же хорошо… Все нормально.
Нормально не было точно. Что угодно, но не “нормально”. Серый не различал, где чьи пальцы и губы, его словно обвило многорукое жадное чудовище, проникло под рубашку, растеклось по коже. Он старался дышать ровнее и не закрывать глаз, иначе жутковатая картинка становилась слишком реальной.
Прядь светлых волос на вязаном воротнике кофточки… Ему ведь было достаточно этой щемящей нежности. Лениного голоса…
Где-то рядом громко говорил Артур. Он чему-то возмущался, его успокаивали.
— Смотри, как Серенького развезло, Манюнь… Давай возьмем его с собой на вписку, а? Не бросать же так…
***
Серый пошевелился, разлепил веки и зажмурился. Затем попробовал снова. Свет проникал в комнату сквозь тонкую щель в шторах. С левой стороны было липко и жарко, с правой — холодно. Серый повернул голову влево и увидел татуированное кружево на щеке. Он шарахнулся в сторону, свалившись на пол. В глазах замерцало от удара о плитку. Серый проморгался и встал на колени, приходя в себя, схватился за край кровати. Вся огромная, в несколько квадратных метров, постель напоминала вывернутый садок с рыбой. В бледном утреннем свете ворох свитой узлами плоти дышал и чуть заметно шевелился. У стены темнели Манины волосы. Впрочем, это вполне мог быть кто угодно другой. В плотном переплетении голых тел пустовало лишь одно место. Его собственное. Серый ощутил, что ему нечем дышать.
“Он сел подле нее на скамейку. Лиза уже не плакала и внимательно глядела на него своими влажными глазами.
— Мне страшно; что это мы делаем? — повторила она.
— Я вас люблю, — проговорил он снова, — я готов отдать вам всю жизнь мою”.
На краю утеса стояла скамья. Сидящая на ней хрупкая девушка в шелковом платье обернулась, закрутила лежащий на плече зонтик. Длинные локоны трепал ветерок. Нежную улыбку Лены заволокло тяжелой жаркой мутью прошедшей ночи.
Он долго стоял над раковиной, вцепившись в края побелевшими пальцами и судорожно сглатывая. Но тугой комок внутри не был просто физической тошнотой. Над головой дамокловым мечом висело зеркало. Серый боялся поднять лицо и посмотреть себе в глаза.
— Доброе утро, малыш, — протянул кто-то сзади.
Серый с усилием отклеил ладони от фаянса и обернулся. В дверях зевала и сонно потягивалась Юля. Макияж растекся по лицу, но это ее не смущало, как и собственная нагота. Серый, отводя взгляд, стащил с крючка чье-то мокрое полотенце и обмотал вокруг бедер.
— Ты чего такой кислый? Отходняк? — понимающе хмыкнула она. — Пошарь в аптечке, там у Гарри аспирин был…
— Кто… такой Гарри? — машинально спросил Серый.
Юля хихикнула и потянулась к его лбу рукой.
— Ты не заболел? А? Классно тебя накрыло, если не помнишь с кем проснулся… Мне с Манькой даже завидно было смотреть. С нами ты и вполовину так не…
Серый ощутил, как земля уходит из-под ног.
— Ну, ты чего? — встревожилась девушка, подхватывая его и усаживая на край ванны. — Воды принести? Пива холодного?
— Не надо, — просипел Серый. — Где мое… все?
— Одежда? — кивнула Юля, — я поищу. Посиди пока, а то навернешься еще, там все раскидано…
Одеваться пришлось сидя на краю постели — все стулья и диван в двухкомнатной квартире оказались заняты. А балансировать на скользком полу ванной Серого отговорила всерьез обеспокоенная его состоянием Юля. Накинув чью-то толстовку, она суетилась вокруг, подавая вещи. Умытая, с приглаженными волосами, девушка выглядела совсем другой, словно не принадлежавшей к общей картине, при виде которой к горлу снова подкатывало. Юля вполголоса говорила о чем-то, пытаясь развлечь парня, радовалась, что на работу в аптеку ей выходить лишь вечером, а то сейчас она не в состоянии отличить сульфат магния от карбоната кальция… Серый дышал глубоко, стараясь не смотреть по сторонам, не думать о цветочном кружеве на смуглом лице позади, не вслушиваться в дыхание спящих, не сосредотачиваться на попадающих в поле зрения следах чужих прикосновений на своей коже. Надев шершавую от соли рубашку, заправил и плотно пригладил ткань дрожащими руками, словно пытаясь скрепить куски себя самого в единое целое.