десяти на вид. Как это ни удивительно, она была еще худее старика. Просто кожа до
кости. Бледная, почти белая кожа, и длинные белоснежные волосы, как будто бы она
поседела раньше времени. Когда она рассеянно посмотрела в сторону Пейна своими
раскосыми миндалевидными глазами, он увидел, что ее зрачки затянуты белой пеленой.
Девочка была слепа.
- Ну что достаточно мы ужасны на вид? - спросил священник, и даже Пейн, бывший
самым высоким из присутствующих здесь мейстров, вынужден был смотреть на него
снизу вверх. Ему было проще представить такого в лесу, голыми руками разрывающего
пасть медведю, чем с молитвенником в руках. Да и его огромный меч в простых ножнах
ничем не походил на тонкие кинжалы прочих священников, инкрустированные
драгоценными камнями и покрытые тонким кружевом знаков и слов молитвы.
- Что заставило красного брата оставить свою Башню и пуститься в путь, да еще и с
двумя калеками на попечении? - спросил стражник, недоверчиво переводя взгляд с
одного пришельца на другого.
Широкая улыбка сошла с лица отца Рисорта.
- Красной Башни больше нет. Она сгорела три дня назад вместе со всеми остальными
братьями и трудами их работы. Брат Мейгор - последний из них, - сказал он, кивком
головы указывая на старика.
Мейстры повернулись к старику. Тот несколько раз прокашлялся, собираясь с силами,
а затем произнес:
- Четыре дня назад к нам в Башню при свете дня вошли двадцать вооруженных людей,
потребовав, чтобы мы отдали им всю провизию и ценные вещи, имеющиеся в наших
хранилищах. Их главарь был одет в черные доспехи, остальные же больше напоминали
деревенских жителей. Но при этом я не могу точно сказать, были они черными или
серыми, а только, что одежда их была грязной и оборванной, а сами бандиты воняли так, словно не мылись много дней. Они, впрочем, совсем не считали себя такими, назвавшись вольными людьми Трифта. Я отказал им. Они развернулись и уехали, а через несколько
минут к нам в окна забросили несколько взрывных гранат. Я тут же приказал другим
братьям спасаться бегством, а сам пошел наверх, чтобы спасти величайший дар Красной
Башни, - старик умолк.
Видя, что ему трудно, слово снова взял священник.
- Это его и спасло, так как разбойники убили каждого брата, который вышел из Башни. Когда мы подъехали к ней, от Башни поднимался огромный столб черного дыма. Я лишь
чудом успел вынести старика, пока она не обвалилась. Провизия опять же никому не
досталась, - сказал он с грустью, словно это было единственным, что его опечалило.
- Вам нужно поторопиться, чтобы с вашим городом не случилось того же, - произнесла девочка.
- Жемчужный не боится ни разбойников, ни черных, дитя, - усмехнулся стражник. -
Здесь вы будете в безопасности.
Девочка подняла голову, и серебристые волосы заструились по ее плечам. Она была
слепа, но, тем не менее, безошибочно смотрела прямо на стражника. В этом нет ничего
удивительного, сказал себе Пейн, она ведь только что слышала его голос.
- Вы можете не бояться черных, но как насчет того, чего бояться сами дети ночи?
Первым делом мы пошли к ближайшему городу, надеясь найти там приют. Один из
городов черных стал жертвой землетрясения, другой затопило, когда вследствие сильных дождей, река вышла из берегов, - затем она задрала голову вверх, к небу. - Что-то очень
темное приближается к нам вместе с бурей и скоро будет здесь. Толстые стены не спасут вас, если они единственная ваша защита.
- Тогда зачем же вы проделали столь длинный путь сюда?
- Потому что больше нигде не может быть абсолютно безопасно.
Шумно вздохнув, стражник посмотрел на Пейна:
- Вот что, парень, мне этот цирк здесь не нужен. Забирай их и веди к мастеру, пусть
там разбираются, куда их девать, но если они не уберутся отсюда прямо сейчас, клянусь,
вышвырну их лживые задницы обратно за Стену.
Пейн и Арес обменялись взглядами, а затем Арес сделал шаг вперед:
- Надеюсь, вы не побрезгуете повторить свой рассказ лично мастеру Жемчужного. А мы проводим вас туда, где путникам предоставят временный приют.
Пришельцы обменялись странными взглядами, девочка опустила голову к земле. Затем великан сказал:
- Наш долг предупредить братьев об опасности, которая надвигается на них.
- Да будут услышаны ваши слова, отец, - проскрипел старик.
Пейну не нравился ни один из них, даже девочка, совсем еще ребенок, была не лучше. Было в ней что-то противоестественное, несмотря на невинное личико, выражение
которого пробирало его до дрожи. По дороге никто из них не проронил ни слова. Отец
следовал за Пейном, отставая от него всего на несколько шагов, старик волочился рядом с Аресом, ведя за руку ребенка. Он задал Аресу всего один вопрос и снова затих,
получив ответ на него. Пейн удивился: из них двоих Арес всегда гораздо лучше умел
обращаться со словами. Пейну было проще отрубить кому-то голову, чем поддержать
светскую беседу.
Ни брат Мейгор, ни девочка не жаловались, несмотря на то, что идти им приходилось
по темным улицам. Последнюю неделю освещение на улицах по ночам вообще не
включалось. На каждой улице горело всего два фонаря: один в самом начале, другой - в
конце. Хотя девочке свет и так был не нужен. Медведя обнаружили позавчера вечером
в луже крови и собственных испражнений. К тому времени его труп уже начал
разлагаться. Собственно по этой ужасной вони его и нашли. Вся его шкура была
исполосована, глаза выцарапаны, а огромные когти покрыты коркой засохшей крови.
Пейн едва не содрогнулся, вспоминая, какой жуткий запах стоял в том переулке.
- Многих черных тебе довилось убить, серый страж?
Только со второго раза Пейн понял, что девочка обращается к нему. Встряхнув головой, он обернулся, чтобы увидеть ее рядом с собой. Он шел быстро, и чтобы догнать его,
старику пришлось значительно ускорить шаг. Девочка смотрела прямо перед собой, как
и положено слепым людям. Пейн заметил, что ее зрачки не катались, как яблоки по
тарелке, а были совсем неразличимы.
- Я не считал, - ответил он, глядя вперед. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Он не нравился ему, как и спокойный голос девочки.
- Неужели ты не знаешь, сколько жизней забрал? - удивилась она. - А как же зарубки
на твоих ножнах?
Мороз пробежал по его коже. Зарубки, детская привычка. Первую он поставил в
одиннадцать лет, как учил его отец, чтобы навсегда запечатлеть в памяти момент, когда
превратился из мальчика в мужчину. Затем появилась еще одна зарубка, а затем еще
одна. Недавно он снова пересчитал их.
- Сорок шесть, - проговорил он глухо.
- Сорок шесть черных. А скольких мейстров?
Он не собирался сдаваться так просто.
- Откуда ты знаешь про зарубки?
- Когда твои глаза не отвлекаются ни на что ненужное, ты видишь только самую суть.
И опять он подумал, что ее внешность и ее слова не соответствуют друг другу.
- Кто ты? И действительно тебе столько лет, на сколько ты выглядишь?
- Тело - ничто. Только сущность человека имеет значение. Мое имя - Веега, и я
прожила на этом свете дольше, чем ты.
- Что-то по тебе не скажешь.
- Мое тело перестало изменяться больше двух десятков лет назад. И за все это время
я не стала выше ни на дюйм.
Пейн недоверчиво посмотрел на нее. Ее тело было совершено детским на вид: узкие