Стоявшая на коленях перед кроватью служанка убрала с ее лба влажный компресс.
В дверь без стука кто-то вошел. Служанка тут же вскочила на ноги.
- Ваша милость!
Айрон жестом приказал ей замолчать:
- Можешь идти.
- Милорд...
Он выразительно посмотрел на нее из-под черных бровей.
Служанка вышла, прихватив со столика поднос с компрессами. Айрон подошел к
кровати, склонившись над Шаей.
- Я принес тебе кое-что.
Она сфокусировала взгляд на его руках, но в них ничего не было. Он как-то грустно
улыбнулся и закрыл дверь на ключ, прежде чем снова подойти к ней. Затем достал из
кармана пластмассовый прозрачный цилиндр с чем-то блестящим на конце. Шая сделала глубокий выдох, не в силах отвести взгляд от шприца. Несмотря на запрет, многие
аристократы черных использовали достижения науки и медицины для своих целей, но
только не король.
Шая инстинктивно подалась назад, позабыв на миг о боли, подушки смягчили удар.
- Пожалуйста, нет.
Айрон удивленно посмотрел на нее.
- Не делай этого, Айрон, - прошептала она. - Прошу тебя.
Он опустился на колени перед ней.
- Это поможет тебе и не причинит вреда, даю слово. Просто обезболивающее.
- Где ты достал это?..Нет, лучше не говори, если отец узнает...
- Не узнает, если ты ему не скажешь. А ты ведь не скажешь, верно? Ты умная девочка, Шая.
Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он вколол лекарство в ее вену.
Шая лихорадочно соображала. Не одна из служанок была не особо знакома с медициной серых, и вряд ли кому-нибудь из них придет в голову проверять ее вены. Через несколько минут она почувствовала облегчение, настолько сильное, что ей показалось, будто она
попала в рай. Сделав вдох полной грудью впервые за несколько дней, она блаженно
закрыла глаза. Мысли вяло текли в голове, учащенный пульс постепенно пришел в
норму. Айрон помог Шае лечь, накрыл одеялом и, прежде чем покинуть комнату, на
мгновение нагнулся к ней и прошептал:
- Это останется нашей маленькой тайной.
С того раза Айрон приходил еще трижды. Шая ждала его появления с нетерпением,
и даже не настолько из-за лекарств, а потому что ей было приятно его внимание. С
другой стороны столь внезапная забота брата пугала ее до дрожи.
Он проводил в ее комнате по несколько часов в день. Слуги опасались встречаться с
ним, и поэтому избегали восточного крыла на протяжении всего дня, кроме разве что
служанки и Рида.
Айрон был более хмур, чем обычно, и предпочитал слушать Шаю, а не говорить
самому. Иногда он читал ей вслух, или играл на скрипке, но это случалось очень редко.
Шая говорила о всяких глупостях, боясь затронуть тему, которая действительно
интересовала ее. Однажды, когда, как ей показалось, Айрон был настроен довольно
миролюбиво, она все же спросила.
- Почему?
Он поднял на нее темные глаза. За все эти годы Шая видела десятки разных чувств,
появлявшихся иногда в глубине этих глаз: гнев, жестокость, наслаждение, безразличие,
пренебрежение, удовлетворение, чувство собственного превосходства, даже ненависть.
Но не страх и не боль, которой было так много, что она вот-вот была готова вылиться
наружу. Все это было для него впервые.
Айрон пришел сюда не для того, чтобы помочь ей, а чтобы хоть немного уменьшить
собственную боль. Он здесь, потому что нуждается в ее, Шаи, помощи, а не наоборот.
Но вот что ему было нужно от нее? Почувствовать себя нужным? Полезным? Доказать себе, что он контролирует ситуацию? Что может принести в чью-то жизнь что-то
хорошее?
Или увидеть, что кто-то страдает больше, чем он?
Торис
В его сне тело пахло маргаритками.
Воображение рисовало весенний луг, усыпанный толстым слоем оранжево-желтых и
фиолетовых цветов. Лес казался далеким и каким-то нереальным, словно отражение в
водной глади озера, затерявшегося неведомо далеко. Солнце ласкало кожу лица и
обнаженных рук. Воздух пах безумным коктейлем весны, цветов и чего-то еще ужасно
знакомого, находившегося дразняще близко от него.
Торис пошел быстрее.
С каждым шагом ощущение того, что он спит, только росло. Торис еще не слышал,
чтобы птицы пели так радостно, а воздух был таким сладким. Во рту появился вкус
цветочной пыльцы, горько-сладкий. Облизал пересохшие губы, смахнул со лба пот.
Теперь он уже почти бежал.
Вкус пыльцы становился все сильнее, пока, наконец, не стал назойливым, как и птичье пение. Теперь это только раздражало. От сладкого запаха к горлу подкатывалась тошнота.
И вот, когда силы почти покинули его, Торис понял, что все это время настойчиво звало его. И этот вкус во рту...это была не пыльца.
В десятке шагов от него в траве что-то лежало. Подойдя еще ближе, он рассмотрел
ярко-желтую футболку и простые серые штаны. Это была девушка. Она лежала на спине, закрыв глаза, словно замечтавшись, раскинув руки в разные стороны. Желтая футболка
притягивала его взгляд. Радостный, беззаботный цвет, которого так не хватало в Сером
мире.
Он нагнулся к земле, вдохнув сильный запах маргариток, и прикоснулся к девушке.
Несмотря на то, что она лежала на поляне под обжигающим солнцем, ее кожа была
прохладной на ощупь. А когда он отдернул руку, на пальцах осталась кровь...
В жизни все было не так. Торис специально проверял. Но как он не принюхивался,
уловить цветочный аромат у него не выходило. Тело пахло потом, кровью и
дезинфицирующим средством, которым пах сам Торис. Но вот девушка была та же самая.
Это было и пугающе и волнительно одновременно. Пожилому служителю морга
раньше никогда не снились вещие сны.
Ее доставили в морг несколько часов назад. Самоубийство. Девушка спрыгнула с
крыши, спасаясь от черных. Бедняжка. Когда подъехала скорая, врачам оставалось только констатировать смерть. Сюда же ее привезли только для окончательного осмотра. Никто
не сомневался в том, что она спрыгнула. Имелись так же двое свидетелей из мейстров,
утверждающих, что она сделала это сама. Ториса сейчас интересовало только одно: может ли она оказаться полезной.
Надев одноразовые перчатки, патологоанатом вооружился своим любимым скальпелем и, задержав на мгновение руку над телом, выбирая правильный угол, быстро и точно
сделал разрез.
Это было целое искусство. Сделать все так, чтобы не повредить внутренние органы,
если они еще могли пригодиться кому-нибудь. Он еще раз взглянул на лицо девушки.
Следуя данным рапорта, можно было сделать вывод, что, упав с такой высоты, она
должна была не только сломать себе шею и повредить множество костей, но и лицо.
Несмотря на это, оно выглядело безупречно, не считая небольшого шрама на левой щеке. Пожалуй, даже слишком безупречно, как если бы просто умерла от сердечного приступа
или что-то в этом роде.
Приказав себе не отвлекаться, Торис сделал еще один надрез, аккуратно вскрывая
грудную клетку. Он проделывал эту процедуру столько раз, что смог бы сделать это
даже с закрытыми глазами. Через его руки прошло множество тел. Больших и совсем
крошечных, светлокожих и темных, полных и напоминающих мумии. Но у всех из них в
грудной клетке помещалось сердце - мотор, перекачивающий по телу кровь, благодаря
которому становились возможными процессы энергетического обмена и клеточного