рассказывал ей о том, как впервые увидел ее, хотя она этого не помнила, о своей жизни
в замке, своей лошади, своих собаках. О своем начале, и о своем конце. Она не перебивала, зная, что ему просто надо выговориться. В его рассказах постоянно всплывало имя
Халисы. Она вынудила его бежать. Вынудила отца забыть о его существовании и
поверить в то, что именно ее сын - настоящий Айрон и единственный истинный
наследник престола.
Рейн было жаль Джейса, но при этом она не могла выдавить из себя ни слова
утешения. Она не только не умела утешать,но и не знала, как на это отреагирует Джейс.
Когда поток слов, наконец, исчерпался, Джейс взял Рейн за руку и повернул к себе.
Не так, как это сделал бы Айрон, а грубо.
- Они так же украли тебя у меня, - его голос был хриплым, глаза сверкали, как у
сумасшедшего. - Ты тоже должна была принадлежать мне.
Когда его ладонь легла ей на лицо, а его рот накрыл ее губы, она не стала сопротивляться. В конечном счете, неважно, действительно ли она нужна ему, или же Джейс желает ее только потому, что она, как корона, была отобрана у него и отдана его брату. Сейчас для нее важно только одно: привязать Джейса к себе, а еще лучше, влюбить его в себя, чтобы в случае чего именно она могла использовать его, а не кто-то еще.
Его прикосновения, его поцелуи были приятны для нее. Ей нравилось целовать его.
Его губы полные и мягкие, волосы темны, как вороново крыло, ладони большие и
сильные, с огрубевшей от оружия кожей. Запах одновременно мужественный и свежий.
Внешне он был идеален. Она наслаждалась его поцелуями и его близостью. В комнате
царил полумрак, и, не видя его глаз, было еще легче поверить в собственный обман. Она
могла владеть одним братом, а иметь тень лучше, чем не иметь вообще ничего.
Когда Джейс целовал ее, на его губах остался соленый привкус.
Айрон
Он рисковал своей головой, чтобы привести сюда настоящего доктора. Но это ничего
не значило. Айрон бы сделал это еще сотню раз, только бы в этом был смысл. Но
несмотря на силу своей веры, даже он понимая что уже поздно.
Шая лежала на кровати, маленькая, худая и бледная, как приведение. Ее глаза были
закрыты, а веки слабо трепетали, как крылья бабочки, которая вот-вот готовиться улететь. Жизнь медленно уходила из нее.
Доктор, одетый в светло-серую униформу, смотрел на него с состраданием. Выпустив
ручку Шаи, он повернулся к Айрону.
- Ничего нельзя сделать. Болезнь прогрессировала много лет, девочке вообще повезло, что она прожила так долго. Даже по ту сторону стены дети с таким диагнозом обычно
долго не живут. Мне очень жаль.
- Сколько ей осталось? - бесцветным голосом спросил Айрон. У него в голове все еще
звучало одно единственное слово, все сыпалось и сыпалось, как мелкий горох. Повезло ... Что он знает о везении, этот доктор?
Ему казалось, он спрашивает, сколько осталось жить ему, а не Шае. Все происходящее напоминало дурной сон, не более того.
Просто один из его постоянных кошмаров стал реальностью.
- Несколько часов. Я ввел ей морфий, чтобы облегчить боль. Доза большая, но не
смертельная. Правда, для тела с такой маленькой массой много наркотика и не надо. Я
мог бы сразу ввести смертельную дозу, но, боюсь, это будет выглядеть подозрительно, и
сможет поставить под удар, как вас, так и меня. Король будет в ярости, если узнает, что
врач серых был в его дворце.
Не король, - подумал Айрон, - моя мать будет в ярости. И тогда даже меня ничто не
спасет от ее гнева.
- Я верю, что вы сделали все, что могли. Можете идти. Рид проводит вас до самой стены. Он заплатит вам.
Доктор покачал головой.
- Я ничего не сделал, ваше высочество. Девочка умирает, а я ничего не могу сделать, чтобы ей помочь. Вам даже не за что меня благодарить, и денег я тоже не возьму.
- Можете идти, - повторил Айрон, едва ли вообще слыша, о чем только что говорил
доктор.
Он отпустил всех слуг и остался рядом с Шаей один, взяв ее тонкую полупрозрачную руку в свою.
Наверное, он проклят за свою мать, раз уж ему приходится во второй раз переживать
такое. Ему не нужно была тогда корона и титул, не нужны они и сейчас, но и умереть он
тоже не хотел. Он сам предложил отцу уйти, покинуть дворец, королевство и перебраться за стену, но его мать из-за этого пришла в такую ярость, что и словами передать
невозможно. В конечном итоге это все был ее план: избавиться от законного наследника и поставить его, Айрона, на это место. Хотя Айрон на самом деле даже не его имя.
Единственное, что он смог сделать, так это помочь брату бежать, за что так же был
жестоко наказан.
Они с братом никогда не были дружны. Принц всегда относился к своему
незаконнорожденному брату холодно и с пренебрежением, в последний раз, когда они
виделись, холод сменился ненавистью.
Но разве он в чем-то виноват?
Грудь Шаи вздымалась все реже и реже, по мере этого ее кожа становилось все
бледнее, а Айрон чувствовал, как сжимается от боли его сердце. Впервые за долгое
время его глаза жгло от слез, а в горле стоял огромный ком.
Если бы только можно было поменяться с ней местами, он сделал бы это, ни
задумываясь. Такое чистое, такое прекрасное создание должно жить, но не он, ублюдок,
метивший на королевский трон, пусть и не по своей воли.
Айрон презирал себя за собственную трусость, за то, что не решился раньше рассказать обо всем отцу и спасти брата. За любовь к матери, ради которой он готов на все, несмотря на то, что она даже никогда не любила его.
Наверное, так для нее только лучше, ведь единственное существо, которое относилось к Айрону по-доброму, вот-вот уйдет на тот свет.
И снова он останется один.
Он просидел, не шевелясь, несколько часов в той самой позе, не выпуская руки Шаи. Шторы были раздвинуты, а окно распахнуто настежь. Как только луч восходящего солнца упал на постель, осветив бледное личико Шаи, Айрон нагнулся, целуя девочку в лоб. Ее кожа была неестественно холодной. Он попытался нащупать ее пульс, почувствовать дыхание...
Но Шаи больше не было. На кровати перед ним лежала только пустая оболочка.
Айрон резко подскочил со стула и дернул за веревку, задергивая шторы, чтобы комната погрузилась во мрак. Идеальное место, чтобы провести похороны для того, что осталось
от его души.
Слезы бессильной ярости стекали по его лицу, а в ушах снова и снова звучали ее
последние слова, сказанные в те несколько минут, когда она пришла в себя четыре часа
назад.
- Я люблю тебя, брат. - Его особенно радовало то, что она не назвала его по имени,
которое ему даже не принадлежало. Это было так, словно она обращается именно к нему, а не к призраку его брата, который и сейчас, кажется, находится где-то в замке. Он, как
верная тень, повсюду следует за Айроном. - Прошу тебя, не позволяй себе снова
замыкаться. Как жаль, что у нас было так мало времени...
И больше всего он ненавидел себя за то, что сумел сказать это только сейчас, когда она уже не могла его слышать:
- И я люблю тебя, Шая.
Он никогда и никому не говорил этих слов. И никто, кроме Шаи, никогда не ждал их от него.
Айрон подвел ее.
Он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и направился в покои к отцу. Дворец
показался ему еще более холодным и мрачным, чем обычно.
Наступил еще один рассвет.
Рид исчез из замка за сутки до смерти Шаи.